Ведьмино отродье - [28]

Сайм вернулся к столику Роберта. Тот по-прежнему выглядел больным, хотя ему и стало несколько лучше. Врач окинул товарища критическим взглядом.

— На твоем месте, я бы отправился спать, — сказал он. — Хамсин дьявольски коварен. Надеюсь, он не оправдает свое имя и не будет дуть пятьдесят дней.

— Ты видел человека в маске? — спросил Кеан.

— Нет, но он здесь. Его заметили.

Роберт, покачиваясь, поднялся и с помощью друга прошел сквозь движущуюся толпу к лестнице. Оркестр все еще играл, но был бессилен рассеять подавленность, овладевшую обществом.

— Спокойной ночи, Кеан, — попрощался Сайм. — Увидимся утром.

Роберт остановился на лестничной площадке и глянул вниз. Болела голова, к горлу вновь подступила тошнота. Он понимал, что нездоров, но, в отличие от пережитого в Лондоне нервного заболевания, испытывал теперь физическое недомогание. Перегретый воздух затруднял дыхание. Казалось, что волны жара поднимаются из самой земли.

Он рассеянно смотрел на людей внизу, но вдруг его взгляд стал предельно сосредоточенным.

У огромной кадки с пальмой, глядя вверх, стоял человек в крокодильей маске Сета!

Слабость в теле мгновенно сменилась невообразимой злостью, страстным желанием опустить кулак на ухмыляющуюся образину. Ощутив прилив сил, Роберт повернулся и начал почти бегом спускаться по ступеням; маска тем временем направилась через холл к передней двери. Боясь привлечь нежелательное внимание, Кеан быстрым шагом

последовал за ней. Фигура Сета прошла на террасу, но когда Роберт добрался туда, добыча уже упорхнула.

Секундой позже в отъезжающей двуколке он вновь заметил отвратительную маску. Забыв про шляпу, молодой человек быстро спустился и сел в подошедший следом экипаж. Перед отелем дежурил швейцар, и Кеан быстро велел ему приказать возничему следовать за только что отъехавшей каретой. Кучер подстегнул лошадей, развернулся и помчался за указанной целью. Они миновали Ботанический сад, несколько узких улочек и торговый район. Иногда Кеану казалось, что они потеряли преследуемого из виду, но возничий знал Каир как свои пять пальцев, и они неизменно нагоняли беглеца. Покачиваясь, несся экипаж по проулкам — вытяни руки и дотронешься до стен по обеим сторонам; мчался мимо пустых магазинов и темных домов. Роберт уже не представлял, где они едут, хотя видел, что мимо все еще тянулся район базаров. Они резко свернули направо — там, прямо перед ними, стояла двуколка! Возница разворачивался, собираясь ехать назад, а пассажир исчез в темном узком переулке слева.

Кеан выскочил из экипажа, прокричав извозчику, чтобы тот дожидался его, и бросился по косой улочке вслед за уходящей фигурой. Им овладела слепая ярость, но он не задумывался, не спрашивал себя, по какому праву преследует незнакомца, что плохого тот сделал ему. Все действия Кеана были спонтанны; он хотел догнать человека в маске и сорвать ее с головы — и был твердо намерен сделать это!

Роберт чувствовал, что, трясется от холода, несмотря на тропическую ночную жару, но не обращал внимания на свое состояние, продолжая преследование.

Незнакомец остановился перед неожиданно распахнувшейся обитой железом дверью; он уже заходил, когда Роберт настиг его. Прежде чем дверь успела закрыться, Кеан ринулся внутрь.

Там царила непроглядная тьма. Казалось, чернота поглотила человека в маске. Роберт двигался на ощупь, выставив вперед руки, но все равно упал, скатившись, как он

понял в момент, когда земля ушла из-под ног, по небольшой каменной лестнице.

И вновь в кромешной тьме он поднялся — потрясенный, но абсолютно невредимый. Он повертел головой, надеясь углядеть луч света, но не видел ни зги. Его окружали мрак и молчание. Он немного постоял, прислушиваясь.

Вдруг распахнулись ставни, и темнота расступилась. Свет шел из зарешеченного окошка, оттуда же удушливо запахло благовониями. Аромат напомнил Роберту о квартире в Оксфорде, и молодой человек сделал шаг вперед, заглянув в помещение за окном. Он тотчас задержал дыхание, вцепился в прутья и онемел, не в силах издать ни звука.

Кеан смотрел на большую комнату с высоким потолком, освещенную несколькими висячими лампами. В ней почти не было мебели, что, впрочем, характерно для Востока, только в дальнем углу стоял устланный коврами диван. На молитвенном коврике стояла зажженная серебряная курильница, рядом Кеан увидел человека в маске крокодила. Живописно одетая девушка-арабка — по-видимому, это она открыла ставни — сейчас снимала с мужчины его чудовищный головной убор.

Вскоре она развязала последний узел и убрала маску с плеч господина, с восточным поклоном отступив прочь и оставив его в короткой, обнажающей ноги белой тунике и сандалиях.

Дым от благовоний поднимался вверх, окутывая прямую стройную фигуру и затуманивая спокойное бледное лицо, красивое и зловещее, то почти скрывая продолговатые темные глаза, то заставляя их неестественно ярко блестеть. Мужчина стоял, не отводя взгляда от решетчатого окна.

Это был Энтони Феррара!

— Вот как! Дорогой Кеан, — хрипловатый мелодичный голос ненавистным набатом бил по ушам Роберта, — ты выследил меня. Мало тебе было прогнать меня из Лондона, захотелось и Каир, мой любимый Каир, сделать для меня недоступным.