Ведьмина зима - [63]

Она поняла, как близко была к безумию в этом погребе, где реальность падала, как гнилое дерево. И она поняла, что случилось с Кощеем, как он стал чудовищем.

— Матерь Божья, — выдохнула она. — Дед Гриб… говорил, что магия сводит с ума. Но я не понимала…

Морозко смотрел в ее глаза, а потом напряжение пропало в нем.

— А ты думала, почему так мало людей колдует? — спросил он, взяв себя в руки, отходя. Она еще ощущала его пальцы, понимала, как сильно он сжимал ее. Как сильно она сжимала его.

— Черти колдуют, — сказала она.

— Лишь мелкое, — сказал он. — Люди сильнее, — он сделал паузу. — Или они сходят с ума, — он опустился у сундука, что она открыла. — И проще пасть добычей страха и безумия, когда Медведь близко.

Она глубоко вдохнула, опустилась рядом с ним у открытого сундука. В нем лежала золотая уздечка.

Она видела предмет дважды: при свете дня на голове Пожары и во тьме конюшни, где золото было бледным по сравнению с яркой лошадью. Но в этот раз уздечка лежала на подушке и неприятно сияла.

Морозко взял предмет в руки, и части рассыпались, как вода, на его пальцах.

— Ни один черт не смог бы это сделать, — сказал он, крутя уздечку. — Не знаю, как Кощей это сделал, — в его голосе звучали восторг и ужас. — Но это может сковать любого, плоть или дух.

Вася протянула дрожащие руки. Золото было тяжелым, на жутком предмете торчали шипы. Вася поежилась, вспомнив шрамы на голове Пожары. Она поспешила расстегнуть ремешки, убрала поводья, оставив две золотые веревки. Она бросила на пол удило. Другие части лежали в ее руках, как змеи.

— Ты можешь использовать это? — спросила она, протягивая их Морозко.

Он коснулся золота, замешкался.

— Нет, — сказал он. — Эту магию сделали смертные для себя.

— Хорошо, — сказала Вася. Она обвила золотыми веревками запястья, чтобы можно было легко их снять при необходимости. — Тогда найдем его.

Снаружи снова раздался раскат грома.

23 Вера и страх

Константин закончил утихомиривать толпу у ворот великого князя. Карету княгини Серпухова распрягли, женщина ушла в терем со служанкой.

Константин мрачно думал, что однажды не будет успокаивать народ Москвы, а снова толкнет их на дикость. Он вспомнил власть той ночи, все те тысячи отвечали на его тихие слова.

Он хотел ту власть.

Демон обещал. Скоро. Но теперь он должен был идти к великому князю, проследить, чтобы Дмитрий не слушал Александра Пересвета.

Он повернулся во дворе, увидел маленькое почти прозрачное создание на пути.

— Бедный дурак, — сказал дворовой Ольги.

Константин не слушал его, поджал губы и пошел по двору.

— Он тебе соврал, кстати. Она не мертва.

Константин невольно замедлился, повернул голову.

— Она?

— Она, — сказал дворовой. — Иди в терем, посмотри сам. Медведь предает всех, кто идет за ним.

— Он не предал бы меня, — Константин с отвращением смотрел на дворового. — Я ему нужен.

— Сам погляди, — прошептал дворовой. — И помни — ты сильнее, чем он.

— Я лишь человек. Он — демон.

— И зависит от твоей крови, — прошептал дворовой. — Когда настанет время, помни об этом, — медленно улыбнувшись, он указал на ступени терема.

Константин замешкался, но повернулся к терему.

Он едва знал, что сказал стражу. Но это сработало, потому что он миновал порог, застыл на миг, моргая в полумраке. Княгиня Серпухова, взглянув на него, упала в обморок. Константин ощутил отвращение. Женщина пришла проведать подруг.

И тут служанка побежала к двери, и он узнал ее.

Василиса Петровна.

Она была жива.

Он долго смотрел на нее. Шрам на лице, обрезанные черные волосы. Но это была она.

Она выбежала, и он закричал, едва осознавая, что говорит. Он слепо последовал за ней, озираясь, но видя только Медведя во дворе.

Медведь тащил за собой человека. Или не человека. Еще одного черта. Второй был с бесцветными внимательными глазами, казался знакомым. Он словно сливался по краям с тенями угасающего дня.

— Она здесь, — сказал Константин Медведю с хрипом. — Василиса Петровна.

На миг второй демон улыбнулся. Медведь ударил его по лицу.

— Что ты затеваешь, брат? — сказал он. — Я по глазам вижу. Что — то не так. Почему ты отпустил ее сюда? Что она делает?

Черт молчал. Медведь повернулся к Константину.

— Зови людей. Поймай ее, божий человек.

Константин не двигался.

— Ты знал, — сказал он. — Ты знал, что она была жива. Ты соврал.

— Я знал, — нетерпеливо сказал демон. — Но какая разница? Она сейчас умрет. Мы постараемся.

У Константина не было слов. Вася жила. Она все — таки одолела его. Даже его чудище было на ее стороне. Хранило ее тайну. Все были против него? Не только Бог, но и дьявол? Для чего были страдания, мертвые, роскошь и прах, жар и стыд того лета?

Медведь заполнил дыру в его вере своим ярким присутствием, и Константин невольно стал верить во что — то новое. Не в веру, а в реальность силы. В его союз с его чудовищем.

Теперь вера разбилась у его ног.

— Ты врал мне, — снова сказал он.

— Я врал, — сказал Медведь, но теперь хмурился.

Второй демон поднял голову, глядя на них по очереди.

— Стоило предупредить тебя, брат, — сухо и утомленно сказал он. — Нельзя врать.

И произошло две вещи.

Второй демон вдруг пропал, словно его и не было. Медведь уставился на пустую руку.