Ведьмина вода - [7]

— Ах, мистер Фэншоу. Я вижу, вы нашли наши витрины, — сказал мистер Бакстер, скользя в проход.

Воспоминания вернули его как раз в тот момент, когда Фэншоу разглядывал голую женщину в окне дома из коричневого кирпича на шестьдесят шестой улице.

Его сердце забилось, как будто он был пойман с поличным в фантазии. Пышный Бакстер улыбнулся, пробежав пальцами по подтяжкам.

— Это просто коллекция… — Бакстер усмехнулся. — Некоторые экспонаты немного болезненны и жестоки, конечно.

— Не могу с вами спорить, но, думаю, это были тяжёлые времена.

— Тяжёлые времена были не для всех, мистер Фэншоу, это было болезненно только для тех, кто поступал плохо. Наверное, эти реликвии могут многое сказать о жизни в те дни, — его глаза просмотрели некоторые экспонаты. — Что сказать обо всех этих вещах… Ну, если вы спросите меня, всё это глупости для туристов. Но вы будете удивлены, как люди интересуются этим в наши дни, особенно предметами для ведьм и колдунов, а также инструментами, которые использовались, чтобы противостоять всей этой глупой чепухе.

Фэншоу кивнул, всё ещё неосознанно глядя на зеркало.

— Да, Эбби указала на позорный столб.

— У нас есть несколько в городе. Столбы были за некоторые правонарушения: мелкие кражи, супружеские измены, ложь церковному совету. Тогда это было довольно обычным делом. Для более тяжких преступлений был кнут. Теперь у нас есть центры содержания под стражей с кабельным телевидением, супружескими правами на посещение осуждённых и реабилитацией, финансируемой из налоговых сборов. Это заставляет задуматься. Те махинации, которые мы получаем в наши дни, редко видели в колониальные времена. Тогда наказание что-то значило, а сейчас закон означает бизнес.

Только если вы можете позволить себе лучших адвокатов, — подумал Фэншоу, хотя и не знал, согласен или не согласен он с инсинуациями Бакстера.

Фэншоу избегал идеологических разговоров любой ценой.

— Итак, я понимаю, этот человек, Джейкоб Рексалл, воображал себя магом или колдуном? Здесь есть несколько книг о нём.

— Он не воображал себя колдуном, говорят, он им был. Подойдите сюда, и я покажу вам кое-что.

Любопытство Фэншоу вынудило его покинуть нынешний проход и перейти к следующему, куда прогуливался Бакстер, причём этот был без окон. Фэншоу тут же поднял голову и сказал:

— Вау!

Бакстер указал на тщательно проработанную масляную картину, которая занимала половину стены. Мягкий свет падал с кронштейна на потолке.

— Солнечный свет может повредить холст, поэтому мы держим его здесь, потому что тут нет окон; та специальная лампочка не позволит краске поблекнуть. Холсту и раме более трёхсот лет…

На картине был изображён тот же человек с гравюры, в экстравагантном наряде дня. Подобно мудрецу, он держал ручку с гусиным пером, а вокруг шеи, над нагрудником, висел кулон из звёзд и серповидной луны. Тонкие бледные губы превратились в слабую улыбку, которую можно было бы назвать снисходительной.

Ну, здравствуй, Джейкоб Рексалл, — подумал Фэншоу. — Кто это с тобой?

Невысокая строгая женщина стояла около Рексалла. Она была намного моложе, чем центральный предмет картины, с длинными распущенными волосами, которые так же соответствовали цвету вновь пролитой артериальной крови. Фэншоу снова почувствовал спазм в желудке.

Женщина позировала в бархатно-голубом платье с вздымающимися плечами; глубокий вырез не скрывал крепкую грудь. Фэншоу сразу же почувствовал себя потрясённым её видом: она выглядела мучительной, сладострастной, эротичной… и жестокой. Её узкое лицо и тонкие губы свидетельствовали о наследственной связи, как и высокие скулы. Фэншоу предположил, что это его дочь, а не жена; и, как и у Рексалла, у неё были какие-то оккультные регалии: несколько колец на поднятой правой руке обладали геометрическими узорами астрологической наклонности. Тем не менее, позади Рексалла стоял темноволосый, чисто выбритый мужчина, чьи тёмные угрюмые глаза и опущенный подбородок свидетельствовали о подчинении. Большие глаза и довольно широкое лицо были наиболее характерными чертами объекта.

— То ещё было трио, скажу я вам, — заметил Бакстер.

Фэншоу почувствовал особый восторг от неопределённого визуального эффекта картины: тёмные цвета, которые становились ещё темнее с годами, с другой стороны казались странно яркими в некоторых деталях. Кольца женщины, например, были нарисованы с такой точностью, что они казались сфотографированными, то же самое относилось и к кулону Рексалла, и к одному и тому же цвету их глаз — потрясающему зеленовато-морскому. Но фон существовал в таком явном мраке, что в нём ничего нельзя было увидеть, и чем сильнее Фэншоу вглядывался, тем всё больше думал, что там могут скрываться другие лица, как в дыму или тени.

— Это Рексалл и его дочь Эванора, — объяснил Бакстер. — И этот несчастный парень, стоящий сзади, — Каллистер Руд, слуга семьи.

— Но зачем было называть ваш отель именем Рексалла? — спросил Фэншоу.

— Рексалл построил этот дом в 1650-х годах и жил здесь до самой смерти. Конечно, всё было отремонтировано, но внешняя структура почти не была затронута — не нужно было. Это ведь дуб, пропитанный соком насекомых, лучший вид защиты от атмосферных воздействий. Так строили дома в те дни. Рексалл был уважаемым членом сообщества… какое-то время.