Ведьма - [3]

- Ну, что еще? - хмуро спросил Плешивый, голос у него предательски дрогнул. - Так мы и до завтра не доберемся.

Хромой молча ткнул дрожащим пальцем вперед. Среди блестящих оплавленных бетонных сталагмитов ясно можно было различить осязаемо плотную тень.

- Тьфу! - в сердцах сплюнул Плешивый. - Это всего лишь "потерянная душа". Их тут пруд пруди! От них только кожа чешется, если вляпаешься ненароком.

- А почему я их никогда не видел? - сдавленно пролепетал Хромой.

- Потому, что ты ночью из приюта не выходишь! - раздраженно буркнул Плешивый. - А они только ночью "пасутся". А днем заползают под камни.

Плешивый не сказал, что когда он с отцом настоятелем задержавшись в деревне и не успев засветло вернуться в приют первый раз натолкнулся на потерянную душу, то орал не хуже Хромого. От потерянных душ всегда пахло могилой. Трепло, как ни странно, все еще держался вполне прилично.

"Наверняка врет он насчет своей агорафобии, - равнодушно подумал Плешивый, - видать просто от работы отлынивает."

Плешивый посмотрел по сторонам: от большинства домов остались лишь странные оплавившиеся разнокалиберные бетонные столбы, похожие на карикатурные фаллосы. Другая окраина города сохранилась гораздо лучше, но в ветхих каменных джунглях обитало такое... Куда там всяким потерянным душам.

Плешивый вновь сплюнул и проворчал сквозь зубы:

- Ну что, поворачиваем оглобли?

И вновь бес противоречия заставил Хромого и Трепла с усилием разлепить побелевшие губы и почти хором сказать:

- Нет!

- Ну, нет - так нет, - с досадой буркнул Плешивый и подтолкнул Хромого в спину стволом автомата. - Давай топай тогда вперед, да не заори с дуру, когда увидишь Всадника, а то жахнет инфразвуком, потом штаны три дня отстирывать будешь!

- Про Всадника каждый дурак знает, - проворчал Хромой, но послушно двинулся вперед.

- Насчет дурака - это уж точно... - Трепло громко лязгнул зубами, сделал шаг и не оборачиваясь произнес: - Если живыми вернемся, я дырку себе в языке сделаю.

"А я вторую, - равнодушно подумал Плешивый, - если только вернемся..."

Чем ближе было к озеру тем ощутимей воздух пропитывался безысходной тоской.

"Куда мы прем? - растерянно думал Плешивый, господи, куда мы прем, ведь и не женщины они вовсе! Мало нам Сапога?! Да их даже сами мутанты боятся! В древности как-то их называли... по особенному... вед... вед... ведьма, что ли?!"

Минут через десять прямо по курсу стало видно медленно разгоравшееся серебряное зарево.

Когда тоска и зарево стали ощутимы настолько остро, что захотелось лечь, уткнуться лицом в дорожную пыль и заплакать, дорога резко вильнула влево.

- Ну, - хрипло спросил Плешивый, - пойдем по дороге или... напрямую?

Даже испытывая физиологические нюансы животного ужаса Плешивый постарался построить вопрос так, чтобы предложение вернуться исходило не от него.

Хромой и Трепло одинаково бледные смотрели на него с тоской и беспомощностью.

- Напрямую, - чуть слышно пролепетал Трепло.

Плешивый кивнул, хотя будь он сам, то повернул бы уже давно.

Когда озеро, словно коварное лезвие ножа, блеснуло ярким серебром в ста шагах впереди, Хромой неожиданно упал на колени и зашептал захлебываясь в горячечном бреду:

- Господи! Грешен человек, гордыня гложет его, толкая к безрассудству... И во мраке вздымает он заломленные в тщетной мольбе руки свои... Но все суета и ловля ветра! И нет...

Трепло, подкатив глаза под лоб, плюхнулся на колени рядом с Хромым...

Плешивый чувствовал, что не сделав решающего шага он утонет в пучине всепобеждающего раскаяния и его тело полудохлой рыбой будет биться в судорогах рядом с телами Хромого и Трепла...

Первый шаг был болезненным, словно внезапный крик опрокинутого в бездонный мрак звездного безумия. Словно эхо нечаянного всплеска памяти безвозвратно канувшего затем в зыбкой трясине забвения... Словно беззвучный вопль замкнутый в отражениях мириады зеркал... Словно кровавый след на девственной белизне первого снега... Словно последний вздох астматика рвущий легкие и застилающий безумной пеленой разум...

Но Плешивый сделал этот шаг, а потом еще... и еще один.

Гладь озера притягивала и пугала стерильной чистотой и чуждой музыкой волн, совершенно противоестественно искажавших серебристую поверхность. А на вершине...

А на вершине полного единения аллюзии и реальности, серебряное чрево озера вздыбилось и из его недр восстало видение, смутно узнаваемое по горячечным снам, безжалостно топящим разум в жидком металле неосознанных желаний и инстинктов.

Лик существа вынырнувшего из дьявольских глубин растлевал внимание, заставляя разум таять в сладкой губительной истоме. Подменяя логику болью внезапного узнавания, а сам разум инерцией мышц и инстинктов...

- Посмотри мне в глаза! - Беззвучный голос вспыхнул в воспаленном мозгу ярмарочным фейерверком, прокатившись по жилам разрушительным эхом.

- Не-е-е-т! - Плешивый всхлипнул и нажал на спуск автомата.

Потом Плешивый упал и потерял сознание.

Очнулся Плешивый когда тьма вокруг уже поблекла. Ночь уже успела сменить роскошные одежды из черного бархата на унылый серый халат, хотя до рассвета оставалось наверное еще часа полтора.