Ведьма в Царьграде - [11]

Сфирька сжал в кулаке свою жиденькую бороденку. Глянул будто виновато, но Ольга знала, как этот мелкий боярин хитер и предприимчив. Он был из тех немногих киевлян, кто уже более десятка раз плавал за моря и всегда благополучно возвращался. На этих поездках да торгах удачных Сфирька и поднялся, разбогател так, что своих пятерых дочерей просватал за именитейших бояр киевских, сам боярские браслеты надел и ныне в Думе среди нарочитых[23] мужей не на последнем месте у двери заседал. Уважали его, хоть был он роста невеликого, кривобокий и щуплый – совсем незначительный с виду. Но умен. Вернее, хитер. А еще толков. Поэтому Ольга и решила взять его главным провожатым до Царьграда в своем караване. Сфирька, узнав, на какую службу его позвали, тут же свои суда с мехами и воском присовокупил к череде кораблей правительницы, но Ольга в том ему не мешала: толковый человек, он нигде своей выгоды не упустит, а она таким только помогать будет. Станут богатеть ее люди, и ей лучше, а там и по всей Руси выгода пойдет.

Сфирька говорил княгине:

– Ты пойми, государыня пресветлая, я-то что – сошка мелкая. Меня припугнут – я и откупаюсь, а то и стрекача дам, если выйдет. А чтобы не догнали, какой-никакой товар за борт бросаю, дабы отвлечь копченых, – бочонок с медом, куль с овчинами, а то и парочку рабов из слабосильных. Пока неразумные печенеги их вылавливают, я далее иду, под прикрытием стрелков моих, которые с кораблей начинают отстреливаться. А на порогах уже так не выйдет, там сам в ножки печенежским ханам кланяюсь, сам позволяю ясыр[24] выбирать. Убыток, конечно, ну да как иначе. Ведь если с печенегами уговоришься, они потом не трогают, да еще и от иных копченых оберегают. Но повторюсь – я сошка мелкая. Меня и обидеть можно. А ты – государыня огромной державы. Тебе уступить копченым – лицо потерять.

Ольга задумчиво закусила чеканный перстень на безымянном пальце. Но сама себя же одернула – что за глупая привычка! Княгине не к лицу подобное. А все же в минуты, когда особенно волновалась, всплывало старое, полузабытое.

Итак. Ольга внимательно вгляделась в карту. Ближе всего к днепровским порогам подходили земли, где хозяйничали две печенежские орды – Харавои и Гилы. Ну, с Харавоями еще в прошлом году Свенельд умудрился ряд заключить, эти не полезут. А вот Гилы опасны, тут надо будет держать ухо востро. Ходит еще по левым притокам Днепра орда Цур, с которой тоже не все гладко. Как и непросто будет с ордой Куплеи, ну да там ныне, как Ольге сказывали, стал ханом бывший ее воспитанник, молодой Куря. Еще ребенком он жил в Вышгороде в качестве заложника, обиды ему не чинили, но потом пришлось все же вернуть в стан. Пока жив был отец Кури, старый мудрый Темекей, особой беды с его людьми не было, слаживалось как-то, Игорь вон даже в поход с Темекеем некогда ходил. Сейчас же там ханом Куря, а ряда с ним не уложено. И Ольге не очень-то верилось, что Куря вспомнит, как некогда княгиня его на руках держала-баюкала, медом липовым подкармливала. Печенеги, они что волки – сколько ни корми…

От размышлений княгиню отвлек поднявшийся во дворе шум. Ох и разгалделись же дружинники Святослава! Словно в крепости Самват[25], а не в ее теремной вотчине. Но уж тут ничего не поделаешь. Ольге надо, чтобы сын был рядом, хватит ему в Новгороде дальнем шалить да с мужиками на мостах через Волхов на кулачках драться. Хотя чего уж там говорить, сын не только дрался, но и в походы ходил, дань собирал с окрестных племен – и с эстов, и с веси, и с ливов[26] приморских, а то и с варягами отправлялся в дальний вик[27]. Боярской же думе новгородской Святослав не мешал. По сути, он вообще не интересовался, что там у них. Но потому горластые и строптивые бояре новгородские его и охотно князем признавали. Однако вырос уже Святослав, ему не только о походах да ратных забавах думать надо – пришла пора княжичу править учиться, знать нужды державы. И все же пока Святослав воинские забавы оставлять не собирался. Вон какой гвалт устроили перед теремом княгини!

Ольга постаралась отвлечься от шума, запахнулась в ниспадавшую из-под опушенной соболем шапочки легкую вуаль, будто бы так гомон не будет донимать.

– Ты вот, Сфирька, про печенегов мне много сказывал, а как быть с порогами днепровскими? Про них поведай.

Сфирька с охотой пояснял: порогов на Днепре девять – опасные скальные гряды встают из реки там, где она в тесных берегах сходится, и духи там злые водные обитают, какие любят губить корабли, бросая их на камни. Из-за этих опасных мест Днепр исстари считался непроходимым. Люди раньше думали, что по реке пройти нельзя, но потом однажды варяги миновали пороги, ну а за ними и иные двинулись в богатый Царьград. И с тех пор путь этот так и прозвали – из варяг в греки. Но путь очень непростой. У каждого скального порога надо делать остановку, сходить на берег, часть груза на себе перетаскивать, пленников-рабов посуху проводить, а сами суда тащить вдоль берега на крепких веревках, удерживая, чтобы речные духи не уволокли их, не порвали канаты. Вдоль бережка протаскивают суда, вновь товар укладывают, вновь за весла садятся и плывут далее, до следующего порога. И так до самого острова Хортица. А на острове том есть великое святилище и дуб растет заветный. Как доберутся до него корабелы, надо великую требу принести в благодарность, что прошли. Иначе и нельзя, ведь и обратно идти тем же путем придется. Да и вообще за удачную дорогу там надо молить богов. А в дальнейшем путь тоже непрост и долог. И опять же печенеги – еще одна большая орда в приморских водах шастает. Орда Талмат, а хан у них – Коста.