Ведьма - [2]

Но не будем забегать вперед.

После получаса такелажных работ нам наконец‑то удалось удовлетворить дотошное животное. Кот милостиво оглядел обновленную комнату, немного посидел на моем стуле, потом на столе, а затем прыгнул в открытую форточку, перебрался на ветку дерева и исчез среди листвы.

– Шаман эту комнату сразу заприметил, – сообщил валяющийся на кровати Валька. – Второй этаж, у окна большое дерево – раздолье.

– И ты стал выпрашивать ее у коменданта?

– Ну… вроде того.

После я догадался, что скрывалось за неопределенностью фразы, но в то мгновение просто не обратил на нее внимания. Покончив с делами, я вновь почувствовал прилив энтузиазма. Праздничное настроение, улетучившееся при первых словах Вальки, вернулось, и мне захотелось бузить.

– Что будем делать дальше?

– Как – что? – Гостюхин был ошарашен моим вопросом. – Сегодня же наш первый день в общаге! Будем знакомиться!

– С кем?

– Со всеми, – решительно ответил Валька. Я не возражал.

Честно говоря, события той ночи я помню смутно. То есть до определенного момента все запоминалось в обычном режиме, но после того, как по кругу пошла шестая бутылка, та часть моего мозга, что отвечает за запись, стала сбоить. Помню, мы пошли гулять, чтобы «проветриться», и я свалился в какие‑то кусты. Помню, на общую кухню пришли ребята с третьего курса, и мы пили настойку. Помню, курили на лестнице. Помню… нет, кажется, я путаю с каким‑то другим праздником.

Единственное, чего я не помню, а знаю наверняка, так это то, что уснул я в ванной, откуда меня перенесли на кровать. Раздевать не стали, да и вряд ли кто‑нибудь из моих новых приятелей справился бы со столь сложным делом, зато накрыли покрывалом, так что спал я как белый человек.

А проснулся в момент произнесения очередного тоста и инстинктивно сморщился, услышав звон стаканов.

– Серега, пить будешь?

Будто и не засыпал… Я промычал: «Нет», заставил себя подняться, присел к столу и сразу же нашел ЕГО – пакет апельсинового сока.

– А мы решаем, не пойти ли сегодня в киношку, – сообщил Валька.

Скажи мне кто‑нибудь, что Гостюхин пил всю ночь, ни за что бы не поверил: свежий, опрятный, с ясными глазами и широкой улыбкой, он напоминал целлулоидных мальчиков с рекламных плакатов и выглядел так, словно только что вышел из душа. Немудрено, что обе сидевшие за столом девчонки не смолили с Вальки глаз.

– Киношка – это хорошо, – пробубнил парень с противоположного конца стола. – Но разве мы не все деньги пропили?

Нет. Непорядок.

Парень вздохнул и принялся разливать. Его лицо было мне незнакомо.

– Ребята, – подала голос одна из девчонок, – а давайте выпьем за…

Договорить она не сумела. За окном раздался визг тормозов, удар и звон разбитого стекла. Еще через несколько мгновений послышалась громкая ругань.

Валька выглянул на улицу и внимательно изучил замершие на перекрестке автомобили.

– Столкнулись.

– Это здесь бывает, – махнул рукой парень.

– Часто бывает, – тихо произнес Валька.

И только я уловил, что Гостюхин не спрашивал – он говорил так, словно все знал.

– Ага, часто, – охотно подтвердил парень. – Дорога хорошая, ровная, но перед перекрестком изгибается. Не видно ни хрена. Народ разгоняется, вылетает на перекресток – и привет.

– Какое странное совпадение. – Валька улыбнулся.

Стояло раннее утро. Я не смотрел на часы, но голову даю на отсечение, что было не больше семи. Улица пуста, светофор работает исправно, а на перекрестке стоят две разбитые машины.

Действительно – стечение обстоятельств. Но мне отчего‑то показалось, что Валька имел в виду другое…

– Ребята, давайте же, в конце концов, выпьем и пойдем спать! – громко предложила все та же девчонка. – Иначе накроется наше кино.

И выразительно посмотрела на Вальку.

– Не накроется, – пообещал тот, поднося ко рту стакан.

Я вздохнул.

Они выпили, всезнающий парень свалился со стула, и мне пришлось тащить его в соседнюю комнату. А Валька отправился провожать девчонок.

Вернулись они одновременно: Валька и Шаман. Часа через два. Первый появился через дверь, а второй через окно. Постояли, посмотрели друг на друга зелеными глазами и завалились спать.

Как выяснилось, о репутации перекрестка, на который выходило наше окно, знали все. Аварии на тихой улице происходили едва ли не чаще, чем на оживленных проспектах. Не каждый день, разумеется, но два‑три раза в месяц нам приходилось видеть разбитые машины и слышать их ругающихся владельцев. Утром и вечером, днем и ночью, в часы пик и во время затишья. Всегда. Периодически в студенческих компаниях заходили разговоры об этом странном месте, и тогда всплывали любопытные подробности. Например: несмотря на огромное количество аварий, до сих пор не было ни одной жертвы. Водители и пассажиры ломали руки, ноги, ребра, получали сотрясение мозга, но всегда оставались в живых. Даже в тех случаях, когда машина превращалась в груду металлолома. Или: перекресток любит «Тойоты». Все в один голос утверждали, что автомобили этой марки ни разу не попадали в аварии в нехорошем месте. Один парень даже рассказывал, что видел, как шофер «Тойоты» чудом вывернулся из, казалось бы, безнадежной ситуации. Так это или нет, не знаю, но японские тачки были самыми популярными машинами у жителей окрестных домов.