Ведьма Пачкуля и непутевый театр - [31]
— Болит, — сказала Пачкуля и шмыгнула носом. — Сильно болит. Только одно меня утешает.
— И что же?
— Гоблинам больнее, — с усмешкой сказала Пачкуля.
— Я как раз собиралась тебя спросить. Я знаю, что Чепухинда разрешила тебе самой их наказать, ведь ты от них столько натерпелась. Что ты с ними сделала?
— Я отдала их Туту, — со злорадством сказала Пачкуля. — Она на них практикуется работать с фонарем.
В своем клубе волшебники сидели в мягких креслах перед пляшущим огнем. На каминной полке рядком оптимистично висели чулки. Атмосфера была праздничная. Повсюду коробки шоколадных конфет, вазы с цукатами, стаканчики с дымящейся зеленой жидкостью.
Дверь тихо открылась, и в комнату проскользнул Рональд, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. С вечера пантомимы он избегал общества коллег. Не мог выносить насмешки и шуточки в свой адрес. Он сказал, что у него грипп, и безвылазно сидел в своей холодной мансарде, еду ему приносили на подносе.
Однако сегодня Рождество, и он все-таки спустился в гостиную, на звон бокалов и раскатистый смех. Он надеялся, что о его актерском дебюте уже успели забыть. Он просто тихонько войдет и пять минуточек погреет руки у камина…
— Эй! — крикнул Фрэнк Ясновидец. — Неужто Прекрасный принц собственной персоной! Где же вы пропадали, Ваше Королевское Высочество?
— У меня вроде грипп, — пробормотал Рональд.
— Ой-ой-ой, сожалею. Небось, подхватили от какой-нибудь из принцесс?
Он подмигнул, и все, кроме Рональда, зашлись в приступе сиплого смеха.
— Слушайте, — резко сказал Рональд. — Я не хочу об этом говорить, ладно? Я не собираюсь все Рождество быть мишенью для ваших шуток. А теперь прошу меня извинить, я пойду к себе…
— Подожди, подожди, не кипятись. Что думаете, джентльмены? Отдадим ему сейчас?
— Да, давай, — поддержал его Дейв Друид. — Пусть возьмет. Может, повеселеет.
Только тут Рональд заметил большой яркий сверток посреди гостиной.
— Это мне? — спросил он.
— Тебе, — хором отозвались волшебники.
— Мы все скинулись, — пояснил Фред Воспламенитель.
— Давай, — ободрил его Джеральд Справедливый. — Разверни.
И Рональд открыл подарок. Он сорвал подарочную бумагу, снял с коробки крышку и заглянул внутрь. От увиденного в горле у него встал ком и на глаза навернулись слезы благодарности.
— Ох, — сказал он. — Ох. Спасибо вам большое-пребольшое. Это именно то, что я хотел.
В коробке был стул. С резной спинкой. И подушкой с кисточками. И табличкой с его именем. «Рональд Великолепный».
Похоже, Рождество будет не таким уж и грустным.
Далеко-далеко, где-то в Нижних Туманных горах, стоит замок Великого Гоббо. Сегодня там грандиозное веселье. Бал-маскарад, ни больше ни меньше.
Великий Гоббо сидит в большом зале на возвышении, у стены. Сразу видно, что это Великий Гоббо, а не кто-то там, — у него золотые брекеты, а поверх шапки с помпоном — корона. Гоблинессы-служанки в розовых бикини подают ему виноград, в точности как описывал Пузан.
Зал битком набит гоблинами всех форм и размеров. Всю ночь они танцевали под ужасающие звуки, производимые трио «Гоблинарии» (инструменты у этого энергичного ансамбля такие: сигнализация, крышка от мусорного бака и классная доска — по ней скрипят ногтями).
Пришла пора вручать приз за лучший костюм. Великий Гоббо хлопает в ладоши, требуя тишины, и окидывает взглядом толпу. Зрелище не вдохновляет. С ветками и птичьими гнездами особенно не развернешься. В зале десятки Рэндольфов Красноносых как бишь их и Златолысок.
Только одна компания выделяется из общей гоблинской массы. У них костюмы по крайней мере оригинальные.
Они с головы до ног в синяках. Как минимум у троих фингалы, у двоих боксерские уши. Руки-ноги забинтованы, все остальное в пластырях. Выглядит невероятно правдоподобно.
Великий Гоббо манит их пальцем. Бормоча «Чё, мы? Он чё, нас зовет?», забинтованные кое-как ковыляют к помосту и благоговейно предстают перед своим великим вождем.
Выковыривая из зубов виноградную косточку, Великий Гоббо с минуту молча их рассматривает.
— Кого изобдажаете, падни?
Гоблин с покореженной кастрюлей на голове нервно прочищает горло.
— Как вы видите, Великий Гоббо, у нас гдупповой костюм. Мы изобдажаем бедных, невинных гоблинов, котодые, соведшенно де по своей вине, спутались с шабашем злобных ведьм. Мы — стдашное пдедупдеждение вам всем. Мы называем себя Стдашные Пдедупдеждатели, сэд.
— Мне ндавится, — сказал Великий Гоббо. — Необычно. Ново. Без веток. Пдисуждаю вам педвый пдиз.
Он махнул рукой, и в зал торжественно внесли огромный плетеный короб и плюхнули к ногам победителей. Под крышкой оказался годовой запас консервированного крапивного супа!
— Ого! — выдохнул Красавчик, не веря своему счастью. — Так бного! Ну и попидуем же мы в Дождество!
Только добравшись домой, они сообразили, что у них нет открывашки. Но это уже другая история.
Ну вот мы и подошли к счастливому концу. Что может быть чудесней, чем Непутевый лес в канун Рождества, когда на крыши домов, где все спят, мягко падает снег. Спит даже Пачкуля. Она лежит в море пирожковых крошек и видит сон о том, как едет верхом на пятнистой карнавальной лошади по огромной сцене, и в ушах у нее звенят аплодисменты и крики «Браво!».
