Ведьма без имени - [24]

Я отступила, показывая уважение, только для того, чтобы спасти свою шкуру. Это было всем, что я хотела. Чтобы Айви увидела ее такой, чтобы она больше не закрывала на это глаза.

— Убери Айви отсюда. Я хочу поговорить только с одним Феликсом, — сказала я, и Айви запротестовала, когда Трент помогал ей выйти. Нина переместила свой взгляд к Айви, когда они уходили, и я напряглась.

— Оставь дверь открытой, — сказала я мягко, и Нина фыркнула, звук был презрительным и мужским. Мне было все равно, если Феликс узнает, что я боюсь. Я боялась и не хотела, чтобы дверь закрывали. Я могла услышать врачей, и мое беспокойство за Айви снизилось. Она будет в порядке. А вот я, как бы то ни было…

Найдя более устойчивую позицию, Нина потянула вниз рукава своего модного, грязного жакета, как будто это был деловой костюм. Мельком глянув, она нахмурилась от своей неопрятности, мягкое неодобрительное цоканье слетело с ее губ, когда Феликс заметил дырку в ее чулках, и что она была в значительной степени босой и грязной.

— Скажи Кормелю, что я работаю над тем, как привязать души к немертвым и вернуть их, — сказала я, жалея, что не могла дотянуться до доски от кровати.

— Я не твой посыльный. — Она посмотрела на диаграмму Айви, и снова покачала головой. — Мы такие хрупкие. — Она подняла голову, и холод окатил меня, заставляя ее глаза расшириться. — И все же мы цепляемся за жизнь настолько долго, насколько это возможно.

Я сделала вдох и задержала дыхание.

— Если Айви умрет, я никогда не дам вам то, что вы хотите. Можешь так и передать Кормелю.

Нина дернулась, и я подумала, пыталась ли Нина восстановить контроль.

— Если мы не получим то, что хотим, Айви умрет. Если мы не получим то, что хотим, ты умрешь. Дай нам то, что мы хотим, и все будут жить. Почему ты колеблешься?

Она снова дернулась, ее колени почти подогнулись. Надежда, неожиданная и почти болезненная, поднялась во мне. Нина? Айви никогда не сдавалась в борьбе за Нину. Может быть, и мне не следовало.

— Это невозможно, — сказала я, удивляясь. — Это невозможно сделать.

Нина положила руку на комод, склонив голову от боли, и мой пульс загремел.

— Вот… на что ты способна, — сказал Феликс через нее. — Делать невозможное. Слепо. Живые настолько слепы. Зачем тебе бороться с этим? То, что ты любишь, жжет ее, как само солнце. Ты могла бы иметь все, и, тем не менее, ты по-прежнему боишься этого?

Я быстро вдохнула и задержала дыхание. Феликс говорил об Айви. Да, я любила Айви, но я не могла дать ей то, чего она жаждала и заслуживала. Однажды я попробовала это сделать, и это чуть не убило меня. Но не поэтому я сказала «нет».

— Я не боюсь, — сказала я, моя решительность колебалась, даже когда последняя радужка коричневого цвета была потеряна позади полнейшей черноты ее глаз. Воздух, казалось, затуманивался, и мою кожу покалывало от феромонов, которые он тянул из нее, сложные и далекие за пределами ее способностей живого вампира.

— Ты боишься любить, — сказала она, отодвигая от комода и отбрасывая волосы с глаз. Феликс вернул контроль, и поток сомнений поднялся через меня. — Айви по-прежнему ждет тебя. Нина это знает. Она лучше всего знает, что Айви тебя любит. Поэтому победа будет за мной.

— Я не боюсь кого-то любить, — прошептала я, но боль в моем животе сказала, что он мог быть прав. Я сказала «нет» Айви, не потому что она почти убила меня, а потому что я боялась, что сказав «да», потеряю свои собственные мечты, саму себя. Я потеряю их теперь, если останусь с Трентом?

— Заткнись, — прошептала я, когда Нина начала смеяться. — Я сказала, заткнись! — закричала я, и ее хохочущее ликование стало истеричным, прежде чем оно перешло в счастливый мычащий звук. Я стиснула челюсти. Меня не волновало, что он кормился моим гневом, смакуя его. Я не боялась кого-нибудь любить. Я не боялась! Я любила Кистена. И он умер.

— Нина слишком слаба, — сказала она, пробегая пальцами, грязными от безвременья, по шее Нины соблазняющим движением. — Ее любовь не достаточно сильна, чтобы взять надо мной верх. Оставь меня в покое.

— Возможно, — сказала я, задирая подбородок. — Но Айви сильна за них обеих.

Глаза Нины внезапно посмотрели в мои, и ее выражение лица стало пустым.

Увидев это, я почувствовала, что мое решение укрепилось. Айви. Это всегда было из-за Айви.

— Нина, — внезапно сказала я. — Ты любишь ее. Не позволяй ей думать, что она не заслуживает тебя. Она нуждается в тебе, Нина, даже больше, чем ты нуждаешься в ней! Даже больше, чем она нуждается во мне. Ты знаешь это!

— Ты глупая, маленькая… сука… — Нина ахнула, внезапно вздрогнув. Она напряглась, отступая назад. — Нет. Ты моя. Ты моя! — заорала Нина, потянувшись рукой, когда ее глаза расширились. Немой крик вырвался из ее открытого рта, когда она ахнула, а потом закатила глаза. Я бросилась вперед, чтобы поймать ее, когда она обмякла, ее внезапный вес почти заставил нас обеих опуститься вниз.

— Трент! — прокричала я, по крайней мере, контролируя наше падение. Возможно, Айви была права. Любовь давала Нине силу, когда больше ничего не помогало.

— О Боже! — прорыдала Нина, ее голос был высоким и паникующим, когда она сжималась на полу около кровати. — Кто-то поможет… мне. Кто поможет мне!