Вечный слушатель - [123]

Шрифт
Интервал

Бесстрастный бег, лишенный цели.
Надежда, нужен ли отгадчик,
Чтоб распознать, как ты слаба?
Взлетает выше детский мячик,
Чем ты, и не хочу подачек,
Что мне еще сулит судьба.
Вода быстробегущих рек —
Вода ли ты ль сон текучий?
Проходит час, проходит век,
Иссохнет зелень, сгинет снег,
Чуть сгинуть подвернется случай.
Иллюзия так долго длилась:
Быть королевой — чем не роль?
Но вот она явила милость,
Пред королем разоблачилась —
И умер в тот же час король.
Как нежно, берег размывая,
Журчать доводится волне!
О, эта память чуть живая,
Туманная и вековая,
И сон, приснившийся во сне!
Что сделал я с самим собой?
В итоге встречи слишком поздней,
Решив не лезть в бесплодный бой,
Оставил я вдвоем с судьбой
Безумца, жертву темных козней.
Как мертвая, течет вода,
Не зажурчит, пути не спросит;
Воспоминанья без следа
Она смывает в никуда, —
Надежды — губит и уносит.
Я сгину через миг короткий,
Я жив, покуда сном объят, —
О сон несвязный и нечеткий,
В нем только стены и решетки,
Мой окружающие сад.
О волны, в море через мол
Да будет жизнь моя влекома —
Туда, где мне сужден прикол,
Туда, где я леса возвел,
Однако не построил дома.
* * *

«Лазурен, изумруден и лилов…»

Лазурен, изумруден и лилов
В закатный час, в багряности сусальной,
О море, твой изменчивый покров,
Порою — взвихренный, порой — зеркальный;
В годину старости печальной
Зову тебя в душе, простор морской, —
Для капитанов и для моряков —
Один причал в воде глубин стоячей,
Где спят они, наперсники веков,
Забвения и горькой неудачи.
Лишь для немногих все иначе,
Когда взнесет валы простор морской
И прогремит о них за упокой.
Я грежу… Море — попросту вода,
Окованная сумрачным экстазом, —
Он, как стихи, приходит иногда,
Уходит вновь, послушен лунным фазам.
Но если слушать — с каждым разом
Бормочем все ясней прибой морской:
Он лишь отлива жаждет день-деньской.
Что есть душа? Чему она дана,
Дана ли вообще, по крайней мере?
Тревожна мысль, но истина темна.
В пустой простор отворены ли двери?
О греза, дай прийти мне к вере,
Что если не внимать волне морской,
То к сердцу снидут благость и покой.
Вы, капитаны пролетевших лет,
Вы, боцманы, — к которой смутной цели,
Мелодии неведомой вослед
Сквозь океаны кочевать посмели?
Быть может, вам сирены пели,
Но встречи не судил простор морской
С сиренами — лишь с песней колдовской.
Кто посылал вам из-за моря весть,
Тот все предвидел, несомненно зная,
Что не один лишь зов богатства есть
Для вас и не одна алчба земная,
Но жажда есть еще иная —
Желанье вслушаться в простор морской
И вознестись над суетой мирской.
Но если истину проведал я,
Что суть одна и в вас и в океане,
И мысль о вас — превыше бытия,
А за пределом самой тайной грани —
Душа, которую заране
Вместить не в силах весь простор морской, —
К чему томлюсь сомненьем и тоской?
Пусть в аргонавта превратится дух,
Пусть ноше древней я подставлю плечи
И песне прежней мой внимает слух,
Пусть донесутся звуки издалече
Старинной португальской речи, —
Ее от века слышит род людской
В извечном шорохе волны морской!
* * *

«В расплесканной пучине злата…»

В расплесканной пучине злата,
В предощущенье мертвой мглы,
В непрошеном огне заката
И золоте золы,
В разливе зелени безгласной,
В золотоносной тишине —
Я помню. Ты была прекрасна,
Ты все еще во мне.
Перед разлукой неизбежной
Лицо еще хоть раз яви!
Ты — словно ветерок прибрежный,
Ты — слезы о любви.
Непостижимая утрата,
Где сновиденье вторглось в явь.
Но все небывшее когда-то
На память мне оставь:
Любви не преступлю запрета,
Я знаю, мыслью ни одной —
Но да не снидет час рассвета
К томленью тьмы ночной.
* * *

«Системы, идеалы, мифы, сны…»

Системы, идеалы, мифы, сны…
Щербинки на поверхности волны
Здесь, под причалом, — как клочки бумаги,
Судьбой врученные тяжелой влаге;
Гляжу на них, гляжу со стороны
Глазами равнодушного бродяги.
Я нахожу в них радость и ответ
На множество болезненных сомнений, —
И это я, за столько долгих лет
Обретший только тени, только тени,
Уставший от надежд, и от сует,
И даже от богов, которых нет!

ИЗ СБОРНИКА «35 СОНЕТОВ»

1. «Ни взгляд, ни разговор, ни письмена…»

Ни взгляд, ни разговор, ни письмена
Нас передать не могут. Наша суть
Не может в книгу быть заключена.
Душа к душе найти не в силах путь.
Бессмысленно желанье: без конца
Пытаться о себе сплести рассказ.
Как прежде, связи лишены сердца,
И сущности души не видит глаз.
Меж душами не создадут моста
Ни колкость, ни софизм, ни каламбур,
Передавая мысль, солгут уста,
Рассудок слаб и косен чересчур.
Мы — сновиденья, зримые душой,
И непостижен сон души чужой.

2. «Когда б не плотским оком обозреть…»

Когда б не плотским оком обозреть
Живую долю прелести земной.
Я полагаю, блага жизни впредь
Предстанут только ширмой расписной.
Непреходящих форм в природе нет,
Непостижима Истина извне.
Возможно, мир — всего лишь странный бред,
Глазам закрытым явленный во сне.
Где жизни подтверждение? Нигде,
Все — лишь обманный сумрак бытия,
И ложь сравнения — в ее вреде
Сомнений нет. И ощущаю я
Лишь тело, что погрязло в маете,
И ненависть души к своей мечте.

9. «Бездействие, возвышенный удел!..»

Бездействие, возвышенный удел!
Бездействую, сгорая со стыда.
Сколь сильно бы трудиться ни хотел —
Не приступаю к делу никогда.
Как лютый зверь, забравшийся в нору,
Бездействием томлюсь, оцепенев:

Еще от автора Ингеборг Бахман
Коммунисты

Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его. Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона.


Малина

Австрийская писательница Ингеборг Бахман прожила недолгую жизнь, но ее замечательные произведения — стихи и проза, — переведенные на многие языки, поставили ее в ряд выдающихся писателей XX века. Роман «Малина», написанный от первого лица, это взволнованный рассказ о незаурядной женщине, оказавшейся в неразрешимом конфликте со своим временем, со своим возлюбленным и сама с собой. Один критик сказал об этом произведении, что в нем отразились все бедствия и катастрофы XX века.


Страстная неделя

В романе всего одна мартовская неделя 1815 года, но по существу в нем полтора столетия; читателю рассказано о последующих судьбах всех исторических персонажей — Фредерика Дежоржа, участника восстания 1830 года, генерала Фавье, сражавшегося за освобождение Греции вместе с лордом Байроном, маршала Бертье, трагически метавшегося между враждующими лагерями до последнего своего часа — часа самоубийства.Сквозь «Страстную неделю» просвечивают и эпизоды истории XX века — финал первой мировой войны и знакомство юного Арагона с шахтерами Саарбрюкена, забастовки шоферов такси эпохи Народного фронта, горестное отступление французских армий перед лавиной фашистского вермахта.Эта книга не является историческим романом.


Стихотворения и поэмы

Более полувека продолжался творческий путь одного из основоположников советской поэзии Павла Григорьевича Антокольского (1896–1978). Велико и разнообразно поэтическое наследие Антокольского, заслуженно снискавшего репутацию мастера поэтического слова, тонкого поэта-лирика. Заметными вехами в развитии советской поэзии стали его поэмы «Франсуа Вийон», «Сын», книги лирики «Высокое напряжение», «Четвертое измерение», «Ночной смотр», «Конец века». Антокольский был также выдающимся переводчиком французской поэзии и поэзии народов Советского Союза.


Молодые люди

В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).


Римские свидания

В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).


Рекомендуем почитать
Путешествие в Тану

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Современное состояние Великой России, или Московии

Трактат Иржи Давида «Современное состояние Великой России, или Московии» показывает жизнь Русского государства последних лет правления царевны Софьи Алексеевны так, как эта жизнь представлялась иностранцу, наблюдавшему ее в течение трех лет. Кто же такой Иржи Давид, когда и для чего прибыл он в Россию?


Злополучный скиталец, или Жизнь Джека Уилтона

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Окассен и Николетта

Небольшая повесть «Окассен и Николетта» ("Aucassin et Nicolette") возникла, по-видимому, в первой трети XIII столетия на северо-западе Франции, в Пикардии, в районе Арраса. Повесть сохранилась в единственной рукописи парижской Национальной библиотеки. Повесть «Окассен и Николетта» явилась предметом немалого числа исследований и нескольких научных изданий. Переводилась повесть и на современный французский язык, и на другие языки. По-русски впервые напечатана, в переводе М. Ливеровской, в 1914 г. в журнале «Русская мысль», кн.


О Торстейне Морозе

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Крымское ханство

Тунманн (Johann Erich Tunmann, 1746–1778) — шведский историк. В 1769 г. за "De origine Billungorum" получил степень магистра в Грейфсвальде. Затем состоял профессором красноречия и философии в Галльском унив. Напечатал на немецком яз.: "Unters uchungen u" ber d. aelt. Gesch. d. nordisch. Volker" (Б., 1772), "Die letzten Jahre Antiochus Hierax" (1775), "Die Entdeckung Americas von den Normannen" (1776). Кроме того, Т. принадлежат два труда: о крымских государствах (в Бюшинговой географии) и о народах Вост. Европы: болгарах, хазарах, венграх, валахах, албанцах и др.Текст воспроизведен по изданию: Тунманн.


100 стихотворений о любви

Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».