Вечный кролик - [54]
Пиппа с сомнением хмыкнула.
– И с тобой эта работа тоже помогла, – прибавил я. – Нам всегда нужны были лишние деньги. Душевую поставить, твою спальню устроить на первом этаже и всякое такое.
– Вот только не надо меня в это впутывать, – сказала она, начиная злиться. – Я могу и по лестнице подняться, и в ванной искупаться, если нужно. Тоби тоже из ваших?
Я замер, а затем кивнул.
– Что ж, – сказала она, – так будет даже проще его бросить…
– У вас закончилась туалетная бумага, – сказала Салли, снова вваливаясь в комнату, – и вам лучше постирать ручное полотенце.
– Ничего страшного.
В присутствии Салли разговор двинулся дальше, и вскоре за ней заехала ее мать. Но вместо того чтобы, как обычно, поправлять серьги, стеснительно улыбаться и намекать на ее пустующий таймшер в Палафружеле «с видом на море прямиком из спальни», миссис Ломакс смерила меня грозным взглядом, словно это я был виноват в том, в каком состоянии оказалась Салли.
После этого Пиппа пошла смотреть онлайн-курс «Как заметить признаки радикализации среди кроликов-рабочих», а я, поскольку день был воскресный, отправился мыть машину и стричь газон. И то, и другое я делал на автопилоте, размышляя над тем, стоит ли мне сообщать Безухому о личности Харви. Единственным хорошим следствием из последних событий было то, что шансы Тоби стать моим зятем резко упали. Но если Пиппа уже много лет знала, что я опознаватель, то и Конни не понадобится много времени, чтобы догадаться.
Кролики тоже были в саду. Майор Кролик снял свою куртку и вскапывал на газоне ровные грядки. Изредка он останавливался и промакивал лоб платочком в красный горошек, что было довольно-таки бессмысленно, ведь кролики – существа с мехом – не потели. Конни, в отличие от мужа, сидела на шезлонге в самом откровенном бикини, какое только можно было себе представить, и читала «Ладлоуский Вог». Ее фигура, как и у почти всех очеловеченных крольчих, была очень похожа на женскую, с правильными изгибами и выпуклостями в нужных местах. Учитывая то, как местные, проходившие мимо после службы в церкви, сбавляли шаг, я не один так думал. Не прошло много времени, как объявились Маллеты.
Мы кивнули друг другу, здороваясь, а затем Норман понизил голос и заговорил.
– Не думаю, что в нашей деревне должны красоваться полуобнаженные крольчихи, – сказал он, не отрывая от нее взгляд ни на секунду. – Это ж надо, так выставлять себя напоказ и подавать нашим юношам нездоровые идеи.
– Полуобнаженка подстегивает к извращенному поведению, – согласился Виктор. Он тоже пялился, видимо, чтобы совершенно точно убедиться, что он не одобряет. – Женщины должны быть скромны и целомудренны, дабы не искушать мужчин и не доводить их до греха.
Братья рьяно закивали головами, даже не понимая, что несут чушь, и продолжали при этом пялиться, выпучив глаза.
– Черт возьми, – сказал он, вдруг заметив Дока, – неужели майор Кролик вскапывает газон? Мистер Битон тридцать лет ухаживал за этим участком, превратил его в лучший газон по эту сторону от Манселл Геймедж, и, что еще важнее, он должен был стать нашей главной изюминкой, когда придут судьи из «Спик и Спан»: «Такой ровный, что на нем можно играть в снукер. И мы играли».
– Не знаю, зачем вы мне все это говорите, – сказал я. – Почему бы вам не обсудить это с Кроликами?
Они, казалось, слегка опешили.
– А зачем? Если ты справишься со своей задачей и убедишь их в том, что Кроличий Брекзит выгоден обеим сторонам, проблема будет решена. Ты уже упоминал, что мы заплатим?
– Пока нет.
– Ну так не тяни резину. Погоди секунду, а что это за неровность на твоем газоне?
Я уже заметил ее раньше – в моем саду в десяти футах от общего забора с Хемлок Тауэрс появилось небольшое углубление.
– Она тут уже давно, – соврал я. – Осталась от декоративного пруда.
– Ах, люблю я декоративные пруды, – сказал Виктор. – Они успокаивают. Позволяют отвлечься от тягот жизни.
Мне стало интересно, с какими такими тяготами приходилось мириться Виктору Маллету. Хорошая пенсия, завидное социальное положение, покладистая жена, которая готовила, стирала и убирала, и, как поговаривали сплетники, любовница на стороне где-то в Боблстоке.
– Да, – продолжал он, – жизнь бывает трудна, но, слава Богу, у меня хватает силы и смирения, чтобы выстоять. Кстати, ты не видел Тоби? Он не пришел в церковь, и бабуле Маллет пришлось читать проповедь о прощении и терпимости в одиночку.
Я сказал, что не видел его. Они в последний раз уставились на Конни в ее откровенном бикини, затем недовольно фыркнули и ушли.
Как только они исчезли, ко мне вразвалочку подошел Док.
– Какие-то проблемы? – спросил он.
Я решил не говорить об их высказываниях о Конни и поэтому повторил их претензии о вскапывании газона.
– Думаю, ты согласишься, – сказал Док, – что ровные ряды свежих овощей, жерди, оплетенные изящным зеленым вьюном, мини-теплицы, запотевшие от утренней росы, мешочки с семенами, высаженные в рассыпчатую землю и помеченные маленькими табличками, и все это в идеально прополотом состоянии, привлечет судей своим простым изяществом. Нет ничего прекраснее овощей, Пит. Утонченность, слившаяся воедино со съедобностью, форма, соединившаяся с функцией. Только представь, – сказал он, прикрыв глаза, – упругая кожица созревшего кабачка; грубая текстура выкопанной картошки; обнадеживающий, но при этом почему-то печальный хруст рвущегося корня, который мы слышим, вытаскивая морковку. – Я кивнул, но он еще не закончил. – Стук яблока, упавшего с дерева на мшистую землю; цвет горошин в стручках, созревших и уже готовых вскрыться. Ворсистая внутренняя поверхность бобового стручка; то, как капли дождя ложатся на созревающий кочан капусты.
