Вечный бой - [48]

На двенадцатый день после заражения доктор Фавр заболел тяжелейшей формой тропической малярии и едва не погиб.

Эксперимент русского врача еще раз доказал, что именно комары анафелес являются переносчиками малярии.

Рыбка доктора Рухадзе

В один из майских дней 1925 года небольшое парусно-моторное судно «Янычар», приписанное к Стамбулу, ошвартовалось в Сухумском порту. Таможенник, поднявшийся на его борт, несколько раз обошел вокруг продолговатого металлического ящика, принайтовленного к палубе.

— Не знаю, как и быть? — тяжело вздохнул он, просматривая грузовые документы. — Живая рыба еще никогда не прибывала в Сухум из-за кордона.

Немолодой человек в светлом чесучовом костюме тронул таможенника за рукав, улыбнулся:

— Мой груз представляет опасность только для личинок малярийного комара и ни для кого больше.

— Не знаю, не знаю... — недовольно отмахнулся таможенник, вытер потное лицо носовым платком и неожиданно спросил: — А как исчислять таможенную пошлину на ваш груз?

— Груз является собственностью государства и поэтому не должен облагаться таможенными сборами.

— А откуда известно, что он является государственной собственностью? Документы есть?

Человек в чесучовом костюме — Николай Павлович Рухадзе, заведующий Сухумской малярийной станцией — достал из кармана сложенный лист бумаги, аккуратно развернул его и протянул таможеннику.

— Это мой мандат, подписанный наркомом здравоохранения товарищем Семашко.

Таможенник повертел в руках мандат, сдвинул на затылок форменную фуражку.

— Значит, груз из Италии? — спросил он, возвращая мандат.

— Гамбузия закуплена в Генуе, а туда она доставлена из Центральной Америки.

Таможенник присвистнул и уставился на ящик, затянутый проволочной сеткой, а Рухадзе продолжал:

— Напоминаю: груз дорог и деликатен. Он в пути уже второй месяц, и поэтому прошу вас не тянуть с оформлением грузовых документов. Рыба начинает задыхаться: вода в резервуаре не менялась несколько дней. На «Янычаре» запас пресной воды ограничен.

Таможенник вздохнул еще раз и снова вытер потное лицо платком.

— В Сухуме груз транзитом? Он пойдет в Москву?

— Нет, — улыбнулся Рухадзе. — Надеюсь, гамбузия навсегда поселится в Колхиде.

Таможенник махнул рукой грузчикам, устроившимся в тени палубной надстройки, и подписал коносамент (Коносамент — грузовой документ).

— Все в порядке, товарищ Рухадзе.

На полубаке застучала лебедка, окутываясь облачком пара, и грузовая стрела оторвала от палубы металлический ящик, легко перенесла его через фальшборт и опустила на телегу, стоящую на причале. Возница погасил о ящик окурок, стегнул вожжами по крупу лошади, громко прищелкнул языком, и телега, скрипя колесами, медленно тронулась в сторону портовых ворот.

Так маленькая американская рыбка гамбузия оказалась в нашей стране. Ее ожидали славные и удивительные дела.

Вечером того же дня в дом доктора Рухадзе пришли его коллеги — сухумские врачи. С фонарями и керосиновыми лампами в руках они неторопливо расхаживали вокруг бассейна, сооруженного во дворе, и вглядывались в толщу воды. В воде, шевеля плавниками, стояли сотни маленьких — не длиннее спички — рыбок. Их светлые веретенообразные тела перечеркивали черные полоски, идущие поперечно.

— Водяная зебра, — пошутил кто-то. А хозяин дома рассказывал:

— Гамбузия — самая прожорливая из пресноводных рыб. И питается она в основном личинками комара анафелес. Одна рыбка за сутки поедает до ста пятидесяти личинок.

— Ну и аппетит! — заметил кто-то. — Форменная акула.

— И следовательно, в местностях, где обитает гамбузия, не может быть малярии.

Фонари и лампы освещали цементное дно бассейна, казавшееся рябым от скользящих по нему теней.

— Все очень просто. Гамбузия уничтожает личинки, и, следовательно, нет новых выплодов комаров анафелес, — объяснял Рухадзе, — а если нет комаров — переносчиков болезни, то, естественно, нет и малярии.

Кто-то шумно вздохнул.

— Все подозрительно просто, коллега. Прямо как в сказке.

Рухадзе вышел из темноты, присел на край бассейна.

— Время покажет. Новое всегда непросто, и я готов к неудачам на первых порах. Они — закономерны.

Пожилой патологоанатом, доктор Герсамия, направил луч электрического фонарика в угол бассейна и спросил:

— А приживется ли у нас в Колхиде это теплолюбивое существо?

— Думаю, не только у нас, но и в Средней Азии, и даже, возможно, в южных районах Украины.

— Вашими бы устами, Николай Павлович... Вокруг засмеялись.

Когда гости, налюбовавшись на рыбок, поднялись на террасу и разместились за праздничным столом, Рухадзе продолжил:

— Идея уничтожения личинок малярийного комара отнюдь не нова. Лет сорок назад военные врачи Золотарев и Красиков на острове Ашур-Ада в Каспийском море начали заливать болота нефтью и заболеваемость малярией среди солдат гарнизона снизилась в несколько раз. Способ хорош, но слишком дорог. Дорог и способ доктора Васильева, предложенный сравнительно недавно. Васильев считает, что места выплода малярийного комара следует опылять мышьяком. На мой взгляд, способ крайне опасен для окружающей среды. Мышьяк — сильнейший яд, убивающий все живое.

— А по-моему, лучший способ борьбы с малярией — осушение всех болот и непроточных водоемов! — горячо заговорил чернобородый гость — доктор Джапаридзе — и прищелкнул пальцами. — Или вы не согласны со мной, Николай Павлович?