* * *
Народное мировоззрение изучено у нас пока очень слабо. Представления народа о Правде всё ещё не стали предметом исследования наших учёных. Русское слово «правда» не имеет аналогов в западноевропейских языках. Оно не покрывается ни английским «truth», ни французской «vérité», ни немецкой «Wahrheit». Эти слова охватывают лишь правду — истину, а есть ещё и правда — справедливость, и правда — праведность. Вот только часть определений этого слова в словаре В. И. Даля: «Правда — истина на деле, истина во образе, во благе; справедливость, праведность, безгрешность…» А вот только часть пословиц, которые приводит Владимир Иванович в той же статье своего словаря: «Правда светлее солнца». «Все минется, одна правда останется». «Над правдой не мудруй». «Не в силе бог, а в правде». «Правда со дна моря выносит». «Без правды не житьё, а вытьё». «Не ищи правду в других, коли её в тебе нет». «Про правду слышали, а кривду видели». Из этих пословиц встаёт целое мировоззрение. Это мировоззрение и лежит в основе русской утопии.
* * *
Утопическая мысль Запада была отделена некой стеной от большой литературы Запада. С одной стороны, существовали Сен-Симон, Фурье, Оуэн, Кабэ, а с другой — Стендаль, Флобер, Мопассан, Диккенс, Теккерей и т. д. Утопии Бальзака («Сельский врач», «Сельский священник») слишком локальны — в масштабах деревни, в романах Ж. Санд о социализме больше говорят, чем он показывается на деле. Только Э. Золя под конец жизни написал утопический и довольно схематичный роман «Труд», да А. Франс отдал дань жанру в книге «На белом камне». В других литературах утопии создавали менее известные писатели — Э. Беллами (США) или Т. Герцка (Австро-Венгрия). Правда, в Англии художественную утопию представляют такие талантливые писатели, как У. Моррис и С. Батлер, но даже они для английской литературы XIX века не являются центральными фигурами (мы сейчас не касаемся XX века).
А теперь посмотрим, как обстоит дело в России. Уже «Мёртвые души» во втором и особенно в третьем томе должны были перейти в утопию. Гоголь говорил друзьям, что его герои, даже Плюшкин, в третьем томе должны переродиться, нравственно воскреснуть. Так что у истоков столь важного для русской литературы мотива «воскресения» героя стоит Н. В. Гоголь.
Центральное место во всём творчестве Достоевского, бесспорно, занимает «Легенда о Великом инквизиторе», а что это такое, как не глубочайшая из антиутопий, размышление о ложных и подлинных путях ко всеобщему счастью людей. Утопичны замыслы «Идиота» Ф. Достоевского и «Воскресения» Л. Толстого. Утопично и воскресение Раскольникова в конце «Преступления и наказания». И опять-таки литература Запада просто в силу своего трезво-делового взгляда на жизнь не знает этого мотива полного нравственного перерождения героя в сторону совершенства. Достаточно представить образ Сомса в последней книге «Саги о Форсайтах», чтобы сразу почувствовать, что слово «воскресение» здесь неуместно. Сомс переживает просветление, умиротворение, но не воскресение. Деньги свои, вложенные в покупку картин, он не раздаст бедным. Если некрасовский Влас раздаёт своё имение, то английский Влас скорее бы основал фонд своего имени, или премию, или стипендию, опять же именную.
Говорится это не с целью принижения литератур Запада, у которых свои темы и проблемы, свой колоссальный вклад в мировую культуру, но с целью выяснения некоторых особенностей русской литературы.
Что такое «Кому на Руси жить хорошо», как не поэма о поисках утопии? Таким образом, Гоголь — Некрасов — Достоевский — Толстой. Здесь мы в самой сердцевине русской литературы.
* * *
Стоит задуматься над тем, что начало человеческой истории и античное и христианское мировоззрение мыслят как некое совершенное состояние, «золотой век», земной рай. Разница между ними лишь в том, что христианство представляет также и конец всемирной истории, как неизбежный переход в «тысячелетнее царство» добра и справедливости, в то время как античное мировоззрение такого возвращения не предвидит.
Вот как характеризуют это изначальное состояние человека («золотой век») грек Гесиод (VIII век до н. э.) и римлянин Овидий (I век до н. э.):
«Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою,
Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость
К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны
Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили,
А умирали, как будто объятые сном. Недостаток
Был им ни в чём не известен. Большой урожай и обильный
Сами давали собой хлебодарные земли» и т. д.
(Гесиод. Труды и дни, ст. 112–118, пер. В. Вересаева)
А вот знаменитое описание «золотого века» у Овидия:
Первым посеян был век золотой, не знавший возмездья, Сам соблюдавший всегда, без законов, и правду и верность. Не было страха тогда, ни кар, ни слов не читали Грозных на бронзе; толпа умолявшая не устрашалась Уст судьи своего, — без судей были все безопасны… …Сладкий вкушали покой безопасно живущие люди. Плугом не ранена, всё земля им сама приносила… …Вечно стояла весна; приятный прохладным дыханьем, Ласково нежил зефир цветы, не знавшие сева. Боле того, урожай без распашки земля приносила; Реки текли молока, струились и нектара реки…