Вечное чудо жизни - [41]

– Ну-ка, посмотрим! – сказал я, провел ладонью вниз по ноге и уже добрался до копыта, как вдруг конь гневно дернулся, стремительно повернулся и лягнул меня, задев бедро.

– Ну что же, он, во всяком случае, еще способен брыкаться больной ногой! – пробормотал я.

Фермер крепче ухватил поводья и расставил ноги пошире.

– Ага. Он с норовом. Так что вы поосторожнее. Он и меня раза два еще как отделал!

Я опять попытался – с тем же результатом, а при третьей попытке, когда копыто промахнулось самую малость, конь повернулся – и я отлетел к стенке стойла. Но встал и с угрюмой решимостью опять потянулся к левому заднему копыту. Тут конь взвился на дыбы, передним копытом припечатал мне плечо и попробовал укусить.

Фермер был пожилой, довольно щуплый, и конь мотал его из стороны в сторону. Вид у него был самый несчастный.

– Вот что, – пропыхтел я, потирая плечо, – нам одним с ним не справиться. Днем я должен привезти Денни Бойнтона к другой лошади с камешком, так мы заедем около двух и займемся этим молодцом. Да и подкову кузнецу снять проще.

Фермер Хиксон вздохнул с облегчением.

– Правильно. А то я уж думал, мы тут такое родео устроим!

Уезжая, я задумался о моих отношениях с Денни. Нас связывала старая дружба. Он часто ездил со мной, когда я отправлялся к заболевшим лошадям. В пятидесятых трактор окончательно воцарился на фермах, но некоторые фермеры держали рабочих лошадей и очень ими гордились. Лошади эти, как правило, были крупными кроткими животными, и я испытывал к ним почти родственное чувство, наблюдая, как они терпеливо выполняют свои обязанности. Но конь мистера Хиксона оказался явным исключением.

При обычных обстоятельствах я бы спокойно снял подкову, прежде чем начать операцию. Все ветеринары на первых стадиях обучения постигали тайны ковки, и необходимые инструменты были при мне, но хиксоновский конь устроил бы хороший танец. Нет, пусть лучше Денни!

Бойнтоновская кузница стояла на окраине деревни Ролфорд, и, подъезжая к квадратному приземистому строению, осененному деревьями на зеленом фоне высокого склона, я в который уж раз почувствовал, что вижу один из немногих сохранившихся памятников прошлого. Когда я только приехал в Йоркшир, в каждой деревне была своя кузница, а в Дарроуби так даже несколько. Но с исчезновением ломовых лошадей исчезали и они. Жившие там из поколения в поколение люди разъехались, и в стенах, где стучали конские копыта и лязгало железо, теперь стояла мертвая тишина. Кузница Денни была одной из немногих сохранившихся – главным образом потому, что он был искусным мастером и подковывал верховых и скаковых лошадей, а это требует особой сноровки. Когда я вошел, Денни нагибался над копытом красавца-гунтера, перешучиваясь с миловидной хозяйкой лошади, которая стояла возле.

– А, мистер Хэрриот! – воскликнул он, увидев меня. – Я сейчас освобожусь. – Он прижимал к копыту раскаленную подкову, и запах паленого рога, красные отсветы горна и звенящие удары молота, которым бил по наковальне все еще бодрый и крепкий отец Денни, вызывали уйму воспоминаний о прошлых, более живописных днях.

Денни не отличался массивностью. Он был худощав, но очень крепок, и пока он работал, на руках вздувались и опадали бугры мышц. Спина у него была широкая, как того требовало ремесло, но в остальном ему была свойственна та жилистая поджарость, какая отличала фермеров йоркширских холмов, в чьем обществе я чуть ли не ежедневно проводил по несколько часов.

Денни уже прибивал подкову. Через минуту-другую он выпрямился и похлопал лошадь по крупу.

– Забирайте свою клячу, Анджела, – сказал он, блеснув в сторону девушки белозубой улыбкой.

Она хихикнула, а я подумал, что сцена эта очень типична. Денни с его лукавыми смеющимися глазами и какой-то бесшабашностью на рубленом лице, несомненно, нравился окрестным барышням, которые приводили к нему своих расковавшихся лошадей, и он всегда работал под аккомпанемент игривых шуток. Короче говоря, бойнтоновская кузница была подлинной обителью легкого флирта.

Девица уехала на своей лошади, и Денни взял сумку с инструментами.

– Ну вот, мистер Хэрриот! К вашим услугам.

– Денни, а у вас найдется время для еще одного камешка? – спросил я. – Это нам по пути.

– Уж как-нибудь выкроим! – Он засмеялся. – Чего не сделаешь для хорошего человека.

По дороге я решил предупредить о норове хиксоновского коня. Конечно, Денни с детства привык иметь дело с норовистыми, а то и опасными лошадьми. Я много раз наблюдал, как он справлялся с могучими нервными скакунами точно с котятами, но лишнее предостережение никогда не помешает.

– Денни, – начал я, – с хиксоновским конем могут возникнуть трудности. Зол как черт, и меня к себе так и не подпустил.

– А? – Он лениво смотрел на проносящийся мимо пейзаж, придерживая на коленях сумку с инструментами, а изо рта у него торчала сигарета. Казалось, он не услышал.

Я попытался еще раз:

– Он все старался достать меня задней ногой, а потом примерился передними…

Денни с видимым усилием обратил взгляд на меня.

– Да ладно, мистер Хэрриот, все будет в порядке, – пробурчал он рассеянно, подавляя зевоту.

– И вдобавок кусается. Чуть было не ухватил меня за плечо, когда я…