Вечная любовь - [102]

— Это что же, твоя жена рассказала тебе все это? — поинтересовался Генрих, едва только Пэкстон окончил свой рассказ.

— Да, она.

Генрих перевел взгляд на нее.

— Ты согласна с тем, что сейчас сообщил твой муж?

Теперь уже Пэкстон попридержал дыхание.

— Нет. Гилберта убила я в порядке самозащиты.

— Видишь, сэр Пэкстон, она не подтверждает то, что ты сказал.

— Она подтвердит, сир!

— То есть? — переспросил Генрих.

— Все это не так, как она утверждает, — сказал Пэкстон. — Дело в том, что она боится, потому что вы можете не поверить, если она расскажет, как все происходило на самом деле. Она опасается, что вы можете расценивать гибель Гилберта как результат заговора, в котором Алана и ее родственники принимали участие.

— Но это и впрямь похоже тогда на заговор, — заявил Генрих.

— Это почему же? — поинтересовался Пэкстон.

— Я еще не услышал вразумительного ответа на вопрос, почему Гилберт хотел убить свою жену. Сэр Годдард, да упокой, Господи, душу его грешную, сказал, что отношения супругов были ненормальные. Несмотря на это, согласно показаниям сэра Годдарда, сэр Гилберт пытался как-то уживаться со своей женой. Все мною опрошенные признали единогласно, что Гилберт никогда не поднимал руку на жену. И хотя заявление Мэдока выставляет моего вассала в несколько ином свете, как человека грубого, холодного, не уважавшего своей жены, я также узнал, что супруги часто ссорились и что инициатива этих ссор исходила от супруги сэра Гилберта. Так показали и Годдард, и Гвенифер. Твоя жена сама признала, что на самом деле произнесла те самые слова, которые нам здесь передала Гвенифер: смысл слов в том, что Алана желала смерти мужа. Будь то смерть от ее руки или же от руки ее дяди и кузенов. Что ж, она добилась того, чего хотела. Я могу сказать, что убийство было заранее спланировано и хорошо обдумано, а вовсе не явилось результатом самообороны или мести Гилберту. Нет никаких фактов, дающих нам право говорить о том, что Гилберт готовился убить свою жену. И потому, сэр Пэкстон, мой вердикт остается в силе.

Пэкстон ушам своим не мог поверить.

— Вы сами видели клок туники, в которую был облачен Гилберт в день своей гибели. Вы сами слышали, через какие испытания пришлось пройти Алане и с каким неимоверным трудом она сумела выбраться на берег. Поверьте, я сам видел, сколь бурным бывает течение этой реки после дождя, и потому могу сказать, это вообще чудо, что ей удалось не утонуть. И поэтому я хочу спросить вас: неужели вы и вправду Берите, что обессилевшая Алана могла нанести столько ран мужчине, сильному и мощному, почти вдвое крупнее ее?

— Я могу поверить, что женщина, замыслившая зло, способна на все, что угодно, — ответил Генрих.

— В таком случае вы — глупец! — не выдержал Пэкстон.

Все присутствующие при этих словах обомлели. В палатке воцарилась непроницаемая тишина. Пэкстон смотрел прямо в глаза Генриху. Трудно было решить, кто из них более взбешен.

— А ведь это уже предательство, сэр Пэкстон.

Еще одно слово — и я прикажу вздернуть тебя по соседству с ней, — пригрозил Генрих. — Ты этого добиваешься, да?

— Если угодно, можете считать это предательством, сир, но человек теряет все человеческое, если отказывается защищать правду. Ваше решение вовсе не справедливо и не беспристрастно. Вам нужно отомстить любой ценой.

Лицо Генриха покрылось красными пятнами.

— Любой ценой, говоришь? — громовым голосом крикнул он. — Она ведь сама призналась, что убила моего вассала!

— Всего лишь потому, что ваш вассал пытался убить ее первый. А кроме того, ее признание — сущая ложь. Она просто пытается защитить своих родственников. Это они во всем виноваты!

— Но ведь она отрицает это.

— Она лжет. Генрих сжал зубы.

— Но ведь когда она говорит, что Гилберт пытался убить ее, это всего-навсего пустые слова. Она так и не привела доказательств относительно того, почему вдруг Гилберту понадобилось убивать ее. Она лишь сказала, что думает, будто бы он, видите ли, ее ненавидел. А два человека показали, что Гилберт был внимателен к ней.

— Ха! — воскликнул Пэкстон. — Один из этих двух был пьяницей, который ненавидел всех уэльсцев. Он ведь даже пытался изнасиловать ее!

— Но сэр Годдард уверял, что она сама пыталась его соблазнить.

— Все это ложь, — крикнул Пэкстон. — И ранее вы, кажется, уже поверили моим словам.

Глаза Генриха сощурились.

— Было такое дело. А как же насчет ее кузины? Или ты хочешь опровергнуть ее слова?

Этого Пэкстон сделать не мог. Из двух свидетелей, упомянутых Генрихом, она говорила против Аланы, тогда как другой предположительно свидетельствовал в пользу Аланы. Однако из этих двух показания Гвенифер оказывались убийственными. Что же сейчас Пэкстон может сделать, чтобы прекратить это сумасшествие, чтобы не позволить свершиться несправедливости?

— Как вижу, ты и сам толком не знаешь, что сказать, — прокомментировал молчание Генрих. — Я свое решение принял. — Он взглянул на охранников, державших Алану. — Отведите ее к виселице и проследите, чтобы все было как положено.

— Нет! — закричал Пэкстон и тотчас же почув-ствозал, что двое рыцарей схватили его под руки. Он сейчас был готов пойти на что угодно для спасения Аланы от смерти. — Вы не можете убить женщину, которая вынашивает под сердцем ребенка!