Вечная любовь - [101]

И хотя Алана сейчас припомнила все это, она не помнила, чтобы Гвенифер была рядом. Хотя, впрочем, их слова разносились по всей зале. Не исключено, что разговор могли слышать и другие люди.

Воспоминания вызвали целую цепь. Тут Алана почувствовала, как Пэкстон убрал свою руку. Получилось так, словно бы после признания, сделанного Гвенифер, он не захотел касаться ее руки. Неужели теперь он и вправду поверил, будто она убила Гилберта? Что сердце ее было наполнено такой ненавистью и злорадством? Неужели подумал, будто ее рассказ о том, что Гилберт пытался первый убить ее, ложь?

Алана не могла сейчас заставить себя обернуться и взглянуть Пэкстону в глаза. Холод в его глазах может раздавить ее.

Она была удручена, и ей было очень одиноко. Пэкстон лкшил ее своей поддержки, ну а Генрих и вообще прикажет повесить ее, особенно теперь, после показаний Гвенифер, которые для Аланы оказались просто губительными.

Сердце Аланы еще отчаяннее забилось, когда она вдруг услышала слова Генриха:

— Алана из Лланголлена, подойди и встань передо мной!

Неверными шагами подошла она к тому месту, на которое указал Генрих. Ей вдруг сделалось зябко, по спине побежали мурашки. Но все же она нашла в себе силы поднять лицо и посмотреть королю в глаза.

— Было ли все так, как рассказывала твоя кузина? Действительно ли ты говорила, что жалеешь о том дне, когда вышла за Гилберта? Говорила ли, что для тебя большим облегчением была бы его смерть?

Алана не могла опровергнуть эти слова, потому что это значило бы солгать. А Генрих, как она знала, отличается чрезвычайной проницательностью.

— Да, подобные слова я произносила.

Из числа присутствующих на разбирательстве несколько человек в этст момент ахнули. Генрих же спросил:

— И ты признаешь, что убила Гилберта Фитц Уильяма?

Алана поняла, что, единожды солгавши, вынуждена продолжать в том же духе.

— Да я убила его, но только лишь в попытке самозащиты. Он первый пытался убить меня.

Генрих долго молчал и разглядывал Алану, которая также смотрела на него, размышляя, каков будет его вердикт. Его лицо было бесстрастным, и Алана сделала вывод, что он мастерски скрывает все то, что происходит у него в душе, — бесценная способность, тем более для короля.

— Что ж, я принял решение, — сказал наконец Генрих.

Наскоро помолившись святому Давиду, Алана замерла.

Глава 22

— Алана из Лланголлена, прослушав сейчас все показания, а также выслушав и твои собственные объяснения, в первую очередь твое признание о том, что ты убила Гилберта Фитц Уильяма, я пришел к выводу, что ты совершила сей поступок преднамеренно и умышленно, а вовсе не в попытке защитить себя, как ты пытаешься меня уверить. А стало быть, по моему распоряжению ты будешь повешена как виновная в умышленном убийстве. Да простит Господь твои прегрешения.

Его слова отзвучали и затихли, и тогда произошло вот что. Отец Джевон принялся произносить по латыни молитву. Двое из охранников взяли Алану под руки. У Аланы подогнулись колени. Гвенифер зарыдала, подбежала к ближайшей скамье и ничком повалилась на нее. Мэдок во всеуслышание выругался в адрес Генриха. А Пэкстон закричал:

— Нет! Это пародия на справедливость! Королевская палатка некоторое время гудела как пчелиный улей, — и внезапно все разом стихло.

— Ты что же это, сэр Пэкстон, оспариваешь мое право судить по-моему?! — вопросил грозным голосом Генрих.

— Я вовсе не оспариваю, сир, ваше право, — громко сказал Пэкстон, подходя к королю. — Но я не могу согласиться с вашим вердиктом и с вашим приговором, только что объявленным. Я так долго молчал, что, полагаю, мне должно быть позволено сказать несколько слов.

— Что ж, скажи, — разрешил Генрих. — Но сомневаюсь, что ты сможешь хоть что-то изменить.

Пэкстон обернулся и увидел, что Алана пристально смотрит на него. Она знала, что именно он намерен сейчас сказать. Она уже приготовилась к смерти, но Пэкстон полагал, что она не такая уж и дура, чтобы оспаривать его слова, которые он собирался сейчас произнести.

Пэкстон посмотрел на Генриха.

— оя супруга созналась в убийстве Гилберта Фитц Уильяма, сказав, что защищалась. Я же не могу поверить, что удары оказались делом ее рук. Однако я верю в то, что она рассказала относительно попытки Гилберта убить ее.

— Ну, а если не она убила, то кто же, по-твоему, мог убить Гилберта? — поинтересовался Генрих.

— Он был убит ее дядей и ее кузенами, которые таким образом отомстили ему за то, что Гилберт решился убить Алану.

— Нет! Все это ложь! — закричала Алана. — Я убила Гилберта!

Пэкстон метнул на нее взбешенный взгляд.

— Боже праведный! Женщина, можешь ты хоть сейчас закрыть свой рот? Эта чертова уэльская гордость и упрямство доведут тебя до виселицы! Заткнись!

Алана плотно сжала губы, а Пэкстон вновь обратился к Генриху. Брови короля поползли на лоб, а губы его сложились в гримасу, как если бы ему казалось занятным такое отношение к непослушной супруге.

— Мне очень интересно, сэр Пэкстон, послушать твою версию касательно причин смерти Гилберта, — сказал Генрих. — Продолжай.

Пэкстон изложил свою версию происшедшего, рассказав своему королю о Рисе и его сыновьях, которые живут в поселке за рекой. Он рассказал, как в день свадьбы Алана удрала от него в этот самый поселок, и высказал предположение, что так же она поступила в тот самый день, когда Гилберт пытался убить ее. Впрочем, Пэкстон не стал упоминать о том, что его самого Рис захватил в плен и даже намеревался заживо изжарить. Этот рассказ лишь отвлек бы внимание короля.