Вечерние тени - [3]

Вечерние краски сгущались, все вокруг растворилось в сумерках, прохладой потянуло из оврага. Лишь желтый квадрат ржаного поля еще оставался ярко освещенным; на него упала тень сосны, одиноко стоящей среди поля, — резкая тень, похожая на силуэт, вырезанный из черной бумаги и наклеенный на желтый фон.

— Вы не беспокоитесь за ребятишек? — спросил Мартын. — Что-то их долго нет.

— Ничего с ними не будет. Я, знаете, не из тех, что дрожат над детьми каждую секунду, как клуша над цыплятами. Да, право, — угадав недоумение Мартына, добавила она, — ведь я еще не записалась в старухи.

— Рано записываться! — откровенно рассмеявшись, проговорил Мартын.

— Они у меня растут свободно, я их не тормошу.

— Без отца все-таки плохо?

— Да, конечно, мужчина в доме — важная фигура, — с улыбкой сказала она и уже серьезно добавила: — Особенно когда растут мальчики.

— У вас их сколько же?

— Двое: одному — пять, другому — семь. Хорошие ребятишки. Бабушка содержит их в большой строгости. Моей маме, знаете, под семьдесят, а она работает за трех мужчин. Ее тут кругом зовут железобетонной. Вот уж верно!.. Да вот она сама.

Маленькая, худенькая старушка подала Мартыну сухую, узкую, темно-коричневую руку.

— Варенька, — сказала она, — что же это наши пострелята? Ужинать бы пора. — Она приложила ладонь к глазам и без стеснения рассмотрела Мартына. — Вы, батюшка, отужинаете с нами?

— Нет, спасибо, — заторопился Мартын, — я уж и без того надоел вашей дочери.

— Да что вы, какое! Она у меня охотница поговорить, право. Охотница, а не с кем, соседство у нас скучное-прескучное, все молчком. Дюжий-то вы какой, большой-то какой, боже мой!

Мартын и Варя весело рассмеялись.

— Так я, батюшка, и вам уж тарелочку поставлю. Не обессудьте, чем богаты! — Старушка ушла в дом.

— Видели? — спросила Варя. — Ни единой седой волосинки.

— Значит, и вас зовут Варей?

— Да. Так вот о Варе… Вы сказали: зачем ей нужен тот майор? Видите: вот там тень на поле? Каждый вечер она появляется на этом месте в свой час и уходит… Так и человек: он всегда появляется в памяти в свой час.

— Да, — задумчиво сказал Мартын, — это так. Но ведь это вечерняя тень, только и всего.

— И тень дорога, если к ней привыкнешь. Этот майор, вероятно, забыл уже Варю. А мы помним тех, кто нас любил. Долго помним!

— Никого он не забыл, тот майор! — вырвалось у Мартына.

Варя снова искоса посмотрела на него.

— Тем более, — сказала она, — тем более он дорог ей. Должно быть, она это знает.

— Не может она этого знать. Да и какое ей дело: забыл, не забыл? — Раздражение снова охватило Мартына.

— Нет, она знает, ее сердце знает! — твердила Варя. — Сердце все знает…

В сад вошли дети — светловолосые курчавые мальчики, поразительно похожие на мать, с такими же миловидными неправильными чертами лица, коричневые и стройные.

— А вот и мои мужчины! — весело сказала Варя. — Ну, что ж мы молчим?

Мальчики с нескрываемым любопытством рассматривали Мартына.

— Здравствуйте! — хором сказали они.

— Здравствуйте, — ответил Мартын, — здравствуйте, друзья!

После недолгого молчания младший спросил:

— Эта крайняя ленточка у вас за Кенигсберг, Верно?

— Верно.

— У вас одиннадцать ленточек, ого-го!

— А машина у вас есть? — спросил старший.

— Нет, машины у меня нет.

— Э-э! — разочарованно протянули дети.

— Ладно, — сказала мать, — вымойте ноги да ужинать. Вас ждем.

— До свидания! — хором выкрикнули мальчики и зашагали к дому, оглядываясь на Мартына.

— Хорошие ребятишки!

— Знают все марки машин, все ордена, как полагается. Ничего, не лентяи… Да ведь у нашей бабушки не очень-то поленишься: сама любит работать и другим спуску не дает.

— Хорошая у вас семья, Варвара…

— Антоновна… А ведь вас Мартыном Петровичем зовут?

— Откуда вы знаете? — вспыхнул Мартын.

— Да ведь вы и есть тот майор… — лукаво сказала Варя. — Я это тотчас сообразила. Как вы стояли, как рассматривали дом.

Мартын от смущения не знал, что сказать.

— Нет, вы должны им написать. Они вас тоже любят и будут очень рады, что вы нашлись, право. Дать вам их адрес?

— Потом…

Они помолчали.

Квадратное ржаное поле, слабо освещенное догоравшим закатом, еще резко выделялось на сумеречном фоне. Но вот потух последний отблеск солнца, и от поля осталось лишь неровное, блеклое пятно.

— Вот и все! — с печалью проговорил Мартын. — Вот и нет тени.

— Но она будет завтра, я же сказала вам.

— Страшно, если человек остается в сознании другого только как тень, правда?

— Но вон та сосна, которая каждый вечер бросает тень на рожь, она живет и днем, — возразила Варя.

— Что вы хотите этим сказать? — с любопытством спросил Мартын.

— Я хочу сказать, что в сознании другого можно оставаться не только тенью…

— Да, это так, — проговорил Мартын, — это так…

— Я думаю, — тихо сказала Варя, — самое важное в жизни — сохранить привязанность к людям. Если они, конечно, заслуживают этого, — прибавила она. — Что может быть дороже старых друзей?!

Дом, исподлобья посматривавший на Мартына, будто улыбнулся ему, словно говоря: «Я тебя знаю. Ты был моим другом. Я знаю, как тебе было хорошо здесь всегда. Ушли те люди, а мы с тобой старые друзья! Дух дружбы, брат, не выветрился за эти годы! Забудь о тенях. Дружба живет всегда, помни это, помни!»