Почтальонок — наш миленок,
Милей милого дружка,
За его невестам вести
Хоть сережку из ушка!
Влюбилась в него молодежь. А он озорник. Иной раз такое учудит, что потом вся окрестность смеется.
Однажды шли с гулянки из соседней деревни три закадычных дружка: сын мельника — толстенный, как куль муки, сын лавочника — пухлый, белый, как крендель, сын лесника — дубина стоеросовая. Все — известные лоботрясы. Любили свататься, гулять, а жениться не торопились. Так их и прозвали «женихи». Идут женихи и вдруг видят, под шатучим мостиком сидит почтарь разулся, портянки на перилах сушит, а ноги мочит в воде. Студит ноги и приговаривает:
— Ох, ноженьки-ноженьки, надоели вам дороженьки… Плотик, что ли, связать, чужое добро по воде пускать. Напишу-ка я плакат, пускай плывут куда хотят… — И гладит пузатую кожаную сумку.
Подглядели его действо подвыпившие дружки, решили проучить. Подкрались и хвать за руки:
— Ты это чего задумал? А знаешь, что бывает за писем недостав?
— Эге, — отвечает, — не много ли тут застав? Нечего приставать, когда человек сел устав. Не видите, ноги лечу? А может, я и ходить-то к вам не хочу! По буграм да лесам, а ну вас к бесам!
А надо сказать, втемяшилось им недаром. Отцы этих лоботрясов в город ездили — докторов подкупать, ждали теперь документов, освобождающих их сынков от призыва. Парням не терпится в сумку почтовую заглянуть. А она на замочке.
— Парень-то ты говорок, да смотри, будет ли от того прок!
— Тоже мне стращалки, верещат, как немазаные прялки.
— Ну, ну, поговори еще! Мы не таких окорачивали!
— А вы не пугайте, а то вот завернусь на обратный маршрут. Маршрут у меня кольцевой, сделаю Жуковку начальной, а вашу деревню концевой. Жуковским письма к утру, а вам на третий день к вечеру — нос утру!
— Ой, не шуткуй, почтарь!
— А что вы мне сделаете?
— А вот сгребем да и доставим силком.
— Вы-то?
— Мы-то!
Он от них. Они за ним. Схватили и поволокли вместе с сумкой. Ребята здоровущие. По очереди на закорках и доставили до сельсовета. Знай наших! Усадили за стол — пусть при свидетелях все до одного письма раздаст.
Вот же было на селе смеху, когда обнаружилось, как они постарались на свои головы. В сумке у почтаря лежали для их отцов судебные повестки по поводу взяток. В тот же вечер смешливые сельские девчонки пустили про то прибаутку:
Наш почтарик-кольцевик
Ходить пешью не привык.
Вместо резвых жеребцов
Объезжает женихов!
Облетела смешная байка всю волость. Начальник почты и тот рассмеялся, сняв очки. Но предупредил:
— Будь поаккуратней, ты лицо официальное. А именно: почтальон. Государственный служащий!
— А я официально вам заявляю, ничего такого не было, просто ноги натер и попросил подвезти. Парни здоровые, хорошо доехали, они пешью, а я верхом.
Шутки шутками, а вскорости получилось и всерьез.
За проделку на него кулачье не обиделось — посмеялись отцы над своими недорослями и сказали:
— Вы почтаря не извольте трогать. Смотрите, сорвете доставку писем вас мужики по приговору общества выпорют на сходке при народе.
Бывало и такое — учили в иных деревнях озорных парней по-свойскому, несмотря на все права молодежи, данные революцией. Власть на местах: как народ распорядится, так и быть посему.
Прощали забавнику-почтарю многое. И то, что он с девчатами по укромным углам шепчется. И то, что мальчат-батрачат то на рыбалку уведет к кострам, то на какое-то гулеванье на всю ночь.
Обижаться на него начали недруги из-за доставки газет. Заметило кулачье, что стал он распространять по деревням «Правду», «Известия», а больше того — «Бедноту».
Раньше газеты только в сельсоветы попадали, иногда в комитеты бедноты. А теперь, глянешь, в той хате, в другой мужички из свежих газет самокрутки вертят.
Где берут, откуда? А это почтарь принес. По подписке. Распространял он газеты, как хотел.
Вот ночует в избе на полатях и слышит: дед с бабкой ругаются. Тычет бабка деду в глаза его несознательностью. Другие, мол, на сходках и про то и про се, а он все молчком. Голоснет, как все, а своего интереса не отстаивает. Если у них три сына на фронтах — один в конных, другой в пеших, третий матрос, — на сколько душ им надел должны дать? Не им ли первым должны хлеб пособлять казенной машиной жать? Да их за таких сыновей должны не в такой вот избе, а во дворце содержать.
Кряхтит старик:
— Газет не читаешь… Знаешь, как и без нас властям трудно.
Почтарь тут как тут:
— Правда ваша, папаша, много теряете, не читая газет. Желаете, вашу беду поправлю. Выпишу вам «Бедноту».
Дед, оказывается, не забыл еще, как обучился грамоте, хаживая в городе печи класть, и вот уже очки на лбу и при сбежавшихся соседях вычитывает новость за новостью, о всех мировых делах. У подписчика «Бедноты» на дому клуб не клуб, а изба-читальня полная.
Или вот зайдет на посиделки. Содержит избу для них молодая бабенка, муж где-то на фронтах. Девчата пряжу прядут, а ребята одно дело знают лезут обниматься.
А то займутся в карты играть на поцелуи. Чего глупость да безделье не выдумают!
Смотрит-смотрит на это почтарь.
— Эх, — говорит, — некультурно!
— А откуда нам взять культуры-то?
— А вот из моей волшебной сумки. Желаете, могу выписать по почте музыкальный инструмент и к нему самоучитель.
