Вечер встречи - [34]

Он вздохнул.

— Короче, ты хочешь, чтобы мы разыграли спектакль, как это сделала только что ты, когда схватила мою руку. А потом я должен буду ретироваться, чтобы дать им возможность действовать.

Закусив губу, она дернула плечом.

— Да.

— Отлично.

Что еще он мог сказать? Если он не согласится, ему не удастся ничего добиться от нее. Гарретт нахмурился. Поняла ли она, что он отказался от борьбы, рискуя совсем потерять ее? Едва ли.

— Но ты не одобряешь. — Это было заявление, не вопрос, и Гарретт не стал возражать. — Почему же тогда ты помогаешь мне?

— Я сказал. Я хочу тебя.

Она кивнула, по всей видимости удовлетворенная. А почему, собственно, ей не быть удовлетворенной? Это же была правда. Он жаждал ее с такой страстью, которой раньше никогда не испытывал. Что из того, что это была неполная правда? Полная правда только бы все запутала.

Он был намерен убедить Рейчел отказаться от ее нелепого плана и сделает это, едва придумает, как.

Он искоса смотрел на Рейчел, которая, похоже, настраивалась на роль зажигательной женщины. Она опустила солнцезащитный щиток и, воспользовавшись крошечным зеркальцем, начала прихорашиваться: подкрашивалась и расчесывала волосы. Она перехватила его взгляд и улыбнулась — сексапильно, греховно.

Он вздохнул. Где-то между домом и дорожным столбом с отметкой «278» он потерял настоящую Рейчел. Та Рейчел, о которой он мечтал, — дерзкая, милая и чертовски соблазнительная — наращивала коэффициент соблазнительности. Может, она и считала, что должна доказать что-то Джейсону и Дереку, но зачем ей было доказывать что-то ему?

Потому что она думает, будто именно этого ты хочешь, болван.

Он не устоял перед силой ее обольщения прошлой ночью. Естественно, она решила, что ему было нужно провести горячее время с необузданной женщиной.

Хуже того, поскольку он практически вынудил ее играть роль секс-символа, ей было невдомек, как сильно она сама хотела его. Невольно он дал ей прекрасную возможность спрятаться за глухой стеной. Глупей не придумаешь. Надо что-то срочно предпринимать — ведь не намеревается же он провести всю оставшуюся жизнь с Мата Хари.

Когда они подъехали к повороту на Мейн-стрит, его осенило. Галантность. Он поведет Рейчел куда-нибудь на ужин. Вино и розы или то, что принято в Бремере по такому случаю. Он принесет извинения за то, что выкручивал ей руки, пытаясь затащить в постель. Потом ненавязчиво даст ей понять, что в любой момент к ее приходу дверь его комнаты будет всегда широко открыта.

В конечном счете, она все равно придет к нему. А если нет? Тогда он будет клеймить себя до конца своих дней. Эта мысль едва не заставила его отказаться от идеи быть галантным. Но только едва.

— Что ты делаешь? — спросила она, когда он притормозил и резко повернул руль.

— Сделаем небольшой крюк.

Развернувшись, он кивнул в сторону неясно пробивающихся со стороны площади огней. Он ненадолго отвел взгляд от дороги и посмотрел на Рейчел, чтобы увидеть ее реакцию.

Рейчел сидела, нахмурившись, легкая морщинка снова пролегла на ее переносице.

— А я думала, ты собрался в… — она повернулась к нему. — Я думала, мы едем в мотель.

Гарретт только пожал плечами и свернул на Мейн-стрит, надеясь, что выглядит невозмутимым, хотя в душе со страшной силой ругал себя. Ее тон не оставлял сомнений в том, что она ожидала определенных действий с его стороны, когда они приедут в мотель миссис Келли. Но что еще важнее: она была, кажется, недовольна тем, что они не отправились туда прямо сейчас.

Гарретт повернул руль. Гравий выскочил из-под колес грузовика, когда он въехал на свободное место и резко затормозил.

Рейчел выглянула в окно.

— Здание суда?

Распахивая свою дверцу, он кивнул.

— Я хочу угостить тебя ужином. Думаю, что мы могли бы пройтись немного пешком. — Откровенно говоря, он не собирался подъезжать сюда, но ему было необходимо выйти из кабины. Близость Рейчел сводила его с ума. Он кивнул в сторону ее дверцы. — Подожди. Я выпущу тебя.

Он обогнул машину, подставив голову освежающему легкому ветерку. Мысль о том, что он сознательно и добровольно отказывается от ночи с Рейчел — такой теплой и податливой, когда она обнаженная лежала рядом с ним, — убедила его в том, что он полнейший идиот. Если бы кто-нибудь из его приятелей ушел от готовой заняться любовью женщины, ему бы вовек не отделаться от презрительных насмешек.

Так почему же он рискует своей репутацией горячего американского мужчины?

Потому что ты любишь ее.

Гарретт остановился как вкопанный. Любовь? Не может быть. Или может?

Продолжая обдумывать эту новость, которая только что обрушилась на него, он медленно подошел к ее дверце, взялся за ручку и рванул ее.

— Что все это значит? — спросила Рейчел, держась за его руку, чтобы спуститься из кабины.

— Что? — спросил Гарретт, прекрасно понимая, что она имеет в виду.

— Выражение твоего лица. Словно ты ведешь меня в неизвестность.

— Ничего, — ответил он, пытаясь придать своему лицу ласково-уклончивое выражение.

Да, он хотел ее, даже страстно желал. Она пленяла и возбуждала его. Но любить? Не может быть. Испытывать вожделение. Это возможно. Это вероятно. Определенно просто вожделение. Но почему-то ему не слишком в это верилось.