Вечер Джона Джо Демпси - [8]

- Попробуй пирог, - сказала мать. - Ты быстро растешь, Джон Джо.

- Уже пятнадцать.

- Я знаю, малыш.

Только Куигли говорит правду, подумал он. Только Куигли честно и откровенно выкладывает все, что у него на уме. Люди говорят, чтобы Куигли держал свои мысли при себе, потому что это правда, и потому что они сами думают о том же, но молчат. "Я смотрел в окно," - впервые сказал Куигли Джону Джо, когда тому было девять лет, - "и видел мужчину и женщину без одежды". Брату Лихаю тоже хотелось бы представлять то, что представляют себе Куигли и Джон Джо. А о чем думает мистер Линч, когда с мрачным видом прогуливается по воскресеньям под руку с матерью? Не вспоминает ли он ту продажную девчонку, от которой ему пришлось убегать, потому что мать прислала ему из своего сна Деву Марию? Мистер Линч нечестный человек. Он лгал, когда говорил, что стыд не позволил ему жениться.

Этому помешала мать с ее снами о ногах в огне и статуэткой Первого Причастия.

Мистер Линч выбрал самый легкий путь: холостяки бывают иногда в мрачном настроении, зато они ни за кого не отвечают, как и те, кто удержался в стороне от продажных девчонок.

- Вкусный пирог?

- Да, - ответил он.

- В следующий твой день рождения ты уже будешь работать на лесопилке.

- Да.

- Это хорошая работа.

- Да.

Они съели по куску пирога, потом мать составила посуду в раковину. Он пересел в кресло у плиты. Мужчины, которые слонялись тогда у отеля, наверно, все-таки поехали к Клонакилти, подумал он. Они танцуют сейчас с девушками, а потом вернутся к женам, и скажут, например, что играли в баре в карты. Внутри серого бетонного "Колизея" девушка доест свой шоколад, а мужчина дождется удобного момента, чтобы ее облапать.

Почему он не может сказать матери, что выпил у Кьофа три бутылки портера? Почему не может сказать, что представляет голое тело миссис Тэггерт? Почему он не сказал мистеру Линчу, чтобы тот говорил правду, как всегда говорит правду Куигли? Мистер Линч всю свою жизнь не мог забыть две потрясшие его когда-то сцены: бельгийская женщина, распластанная на земле, и проститутки на площади Пикадилли. Но говорил про них только с мальчишками, у которых не было отцов - потому что это была единственная причина, которую он смог себе придумать.

- Вот что у меня для тебя есть, - сказала мать.

Она протянула ему старую отцовскую поршневую ручку, которую он уже не раз видел в верхнем ящике трюмо.

- Я давно решила отдать ее тебе в день твоего пятнадцатилетия.

Он взял в руки черно-белую ручку, которую уже пятнадцать лет не наполняли чернилами. В ящике трюмо, где валялись отцовские запонки, его же зажимы для галстука, куча старых ключей и несколько ниппелей от велосипеда. Все время, пока мать мыла посуду, догадался он, она не переставала думать, какой бы преподнести ему сюрприз. Ручка оказалась вполне кстати, вряд ли для этой цели подошел бы велосипедный ниппель.

- Подожди, я принесу чернила, - сказала она, - проверишь, как пишет. Из приемника доносился мужской голос, рекламировавший хозяйственные мелочи. "Мыло Райан," - мягко верещал голос. - "Нет лучше очистителя".

Она принесла чернила, и он набрал их в ручку. Сел за стол и принялся водить пером по мятому куску серой бумаги, в которую миссис Кьоф заворачивала бекон, и которую мать запасливо складывала, чтобы потом использовать в хозяйстве.

- Видишь, как хорошо, она до сих пор пишет, - сказала мать. - Значит, хорошая ручка.

Здесь жарко, - написал он. - Сними свой свитер.

- Что за странные вещи ты пишешь, - сказала мать.

- Просто первое, что пришло в голову.

Они не хотят, чтобы он водился с Куигли, потому что знают, о чем рассказывает Куигли, когда говорит правду. Они завидуют, потому что между ним и Куигли нет притворства. Несмотря на то, что говорит только Куигли, они понимают друг друга:

быть с Куигли - то же самое, что быть одному.

- Я хочу, чтобы ты пообещал мне, - сказала она, - сегодня, в день твоего пятнадцатилетия.

Он закрыл ручку и скрутил бумагу, в которую заворачивали бекон. Открыл дверцу плиты и бросил бумагу внутрь. Она хочет, чтобы он пообещал не водиться больше с городским идиотом. Он уже большой мальчик, достаточно большой, чтобы владеть отцовской поршневой ручкой, и вполне понятно, что ему уже не к лицу собирать улиток в банки из-под варенья в компании со старым полоумным созданием. Это помешает ему получить работу на лесопилке.

Он выслушал все, что и предполагал услышать. Она продолжала, рассказав еще и о том, каким прекрасным человеком был его отец, пока, к несчастью, не свалился со строительных лесов. Она достала из буфета столь знакомую ему фотографию и вложила ее ему в руки, предлагая рассмотреть поближе. Если бы отец был жив, подумал он, ничего бы не изменилось. Отец был бы таким же, как и все остальные; и если бы Джону Джо вдруг пришло в голову заикнуться о голом теле миссис Тэггерт, он отлупил бы его ремнем.

- Я прошу тебя ради него, ради меня и ради тебя самого, Джон Джо.

Он не понял, что она хотела этим сказать, но не стал уточнять. Он скажет ей то, что она хочет услышать и, наверное, сдержит обещание, потому что это легче всего сделать. Куигли легко оттолкнуть, его можно просто послать подальше, как бродячую собаку. Смешно, они все думают, будто для него будет большой разницей, есть рядом Куигли или нет.