Вдова вдове - [17]

Конечно, нет. Желающие помочь друзья и члены семьи зачастую считают, что, убирая вещи умершего, они действуют согласно принципу «с глаз долой — из сердца вон» и помогают вдове принять реальность смерти. На самом деле они лишают женщину важной стадии прощания. Вполне вероятно, что время прощаться с его любимой рубашкой, с тем свитером, который он всегда надевал по воскресеньям, с едва ношенными ботинками еще не пришло. Это время может не настать еще долго. Нет ничего страшного в том, чтобы держаться за что–то, принадлежавшее человеку, с которым вы столько прожили. Но вернуться в пустой дом, из которого изгнаны даже малейшие следы этого человека — вот что по–настоящему страшно. Некоторые женщины говорят, что они благодарны за то, что их избавили от боли самостоятельно разбирать вещи. «Дети убрали все его вещи. Я бы просто не смогла», — говорят они. Но вы также услышите и недовольство тем, что вдову не спросили о той или иной вещи. И вряд ли кто из них признает, что это действие помогло «принять реальность» смерти. Честно говоря, я считаю, что гораздо лучше приходится женщине, которая ждет, пока она сама не сможет разобраться со шкафом, набитым его носками, рубашками и нижним бельем. Когда она сможет это сделать, она скажет себе: а теперь я пойду дальше.

Нет определенного времени

Не существует точно установленного времени, когда нужно заниматься вещами. Расписаний никто не составлял. Тем не менее я советую различать личные вещи и те предметы совместной жизни, которые уже не нужны, и которые, как кажется, разбросаны везде. Совершенно не имеет смысла посыпать солью раны каждый раз, когда вам на глаза попадаются какие–то его мелкие личные вещи. Их лучше убрать пораньше и побыстрей.

Говорят, что по приказу королевы Виктории бритвенные принадлежности принца Альберта продолжали приносить в спальню каждое утро еще много лет. Время шло, а горюющая и тоскующая королева продолжала вести себя так, словно он все еще был жив. Все эти годы она только и могла, что цепляться за те мелочи, которые напоминали ей об Альберте.

И в наши дни вдовы оплакивают своих мужей и тоскуют по ним, но его трубку, его пепельницу, его лосьон после бритья и другие подобные вещи не стоит делать священными реликвиями. Никто не готов к резкому приступу горя, которое может возникнуть при виде очков умершего, лежащих рядом с телефоном. Никто точно не знает, что делать с этим напоминанием: «Когда–то здесь жил мой муж, мой любимый человек». Это те самые мелочи, над которыми плачет любая вдова: полупустая банка его любимого паштета, его набор ключей, на письменном столе — маленькая бумажка, на которой записано, что надо позвонить тому–то и тому–то.

Шкафы и ящики гораздо легче просто не открывать, пока вы не будете к этому готовы. Обычно это делают в первые несколько месяцев, но бывает, что дело затягивается надолго. Среди вдов вопрос «вещей мужа» вводит в десятку самых важных. И недавно, и давно овдовевшие женщины говорят, что у них все еще остаются вещи, которые они пока не отдали. Многие из нас оставляют себе шарф, рубашку, свитер — что–нибудь, что можно носить и чувствовать его тепло и присутствие. Я как–то призналась, что довольно долго надевала футболки мужа вместо ночной рубашки, и четверо женщин из 16 в группе сказали, что они делали то же самое. Четверо! Действия вдовы — убрать его вещи из того места, которое теперь принадлежит ей одной — имеет огромное символическое значение. Это значит, что она движется к тому, чтобы принять то, что казалось принять невозможно. Она движется к выходу — пусть даже ее путь не всегда прям и не всегда ведет четко вверх.

Как правило, вдовы чувствуют, что с ними что–то не то, если прошло около месяца, а они все еще не в состоянии разобрать его вещи. Одна женщина со слезами пожаловалась: «Мой психолог говорит, что пора разобрать вещи мужа. Прошло три месяца, а я все еще не могу открыть его шкаф!» Бедная женщина сводила себя с ума беспокойством. Она представила себе некую программу, которой должна была соответствовать, но не могла ее выполнить. Потом оказалось, что больше всего она боялась, что не выдержит и «сорвется», расплачется, если откроет шкаф. Страх потерять самообладание (не редкость среди недавно овдовевших) парализовал ее.

Если есть, кому отдать некоторые вещи, то это очень важно и утешительно. Отчасти поэтому многие вдовы не хотят разбирать вещи — их просто некуда деть. Но как только вдова понимает, куда что пойдет: детям, членам семьи, друзьям, в дом престарелых — задача становится проще. Тем не менее, вариант отдать вещи в дом престарелых или в приют не всегда подходит, гораздо приятней передать вот этот теплый свитер ручной вязки и вот тот отличный жилет близкому другу или родственнику. По разным причинам дети, бывает, отказываются брать вещи умершего отца. Но и дочь, которая носит его рубашку дома, и сын, который надевает отцовский галстук «на удачу», отдают так же много, как и получают.

Многим женщинам сложнее всего — хотите верьте, хотите нет — расстаться с его очками, слуховым аппаратом, инвалидной коляской, костылями, палкой и даже со вставной челюстью. Память? Чувство вины? Вдовы не могут этого объяснить, даже несмотря на то, что знают, что муж не питал теплых чувств к этим признакам собственного угасающего здоровья. Одной женщине потребовался год, прежде чем она смогла убрать костыли, которыми ее муж пользовался два последних года, в кладовку, где они простояли еще год, прежде чем она смогла от них избавиться. Другая женщина упорно держалась за инвалидное кресло, которым ее муж, переболевший полиомиелитом, пользовался всю жизнь: «Это было его кресло! Теперь это часть обстановки».