Вдова - [77]

Извинившись, Кейт поднялась из-за стола и поспешила в дамскую комнату. Там она быстренько записала услышанное имя и созвонилась с коллегой по газете, попросив выяснить адрес Дунана. На всякий случай. На потом.

Когда она вернулась к столику, инспектор уже засовывал свою кредитку обратно в бумажник.

– Боб, это же я тебя пригласила, – возмутилась она.

Но тот лишь с улыбкой отмахнулся.

– Не стоит благодарностей. Рад был увидеть тебя, Кейт. Спасибо за ободряющие слова.

«Так мне и надо», – с грустью подумала журналистка, когда они по одному вышли из ресторана на улицу. На тротуаре Боб опять пожал ей руку, и они разошлись.

Стоило Кейт поймать такси, как мобильник ее завибрировал, и ей пришлось дать отмашку таксисту, чтобы принять звонок.

– Исходя из выборных списков, есть Майкл Дунан в Пекхаме. Сейчас эсэмэской вышлю адрес и имена соседей, – сказал их криминальный хроникер.

– Молодчина! Спасибочки! – сказала она, поднимая руку, чтобы поймать следующее такси.

Почти сразу же телефон зазвонил вновь.

– Кейт, где тебя черти носят? Нам удалось перекупить бывшую жену этого футболиста! Это в Йоркшире, возле Лидса, так что давай садись в ближайший поезд, а я по электронке тебе вышлю информацию. Позвони, когда будешь на вокзале.

Глава 32

Среда, 17 сентября 2008 года

Вдова

Кто-то сегодня подсунул под дверь The Herald. Они опять там взялись обвинять Глена, и он сразу же отправил газету в мусорное ведро. Я ее вытащила и спрятала за коробками с отбеливателем под раковиной, чтобы почитать потом.

Мы уже знали, что нас ждет, поскольку вчера приходили из The Herald, звонили и стучались, выкрикивали разные вопросы и пихали в почтовый ящик записки. Говорили, что начинают новую кампанию, требуя пересмотра дела в суде, чтобы восстановить справедливость.

– Не поискать ли и мне справедливости в суде? – обмолвился Глен.

Для нас это, конечно, новый удар, но Том тут же позвонил, сказал, что у газеты достаточно толстый кошелек, чтобы подолгу тратиться на судебные тяжбы, и, что самое важное – у них нет ни малейших доказательств. А потому он посоветовал нам просто «задраить люки» и сидеть не высовываясь.

– The Herald наступает на нас вроде бы во всеоружии – но все это лишь пустые перетолки и рассчитано на сенсацию, – сказал он Глену, который слово в слово передал все это мне.

– Так говорит, будто у нас война, – обронила я и тут же умолкла. Как предсказывает Том, ожидание куда хуже, чем то, что будет на самом деле, и я надеюсь, он полностью прав.

– Нам надо с тобой затихариться, Джинни, – объясняет мне Глен. – Том, конечно, инициирует против газеты судебные разбирательства, но нам с тобой он советует устроить себе отпуск – как он говорит, «на время удалиться из кадра», – пока все не отбушует. Так что залезу-ка я в Интернет и на сегодня же нам что-нибудь забронирую.

Меня он даже не спросил, куда бы мне хотелось поехать, но, если честно, мне все равно. Мои маленькие помощники начинают терять свое влияние, и я чувствую себя настолько уставшей, что готова плакать даже по пустякам.

В итоге он подбирает для нас местечко во Франции. В прежней жизни меня бы непременно охватило радостное возбуждение, но теперь трудно сказать, что я чувствую, когда Глен сообщает, что нашел нам загородный коттеджик в скольких-то там милях от чего-то.

– Наш рейс завтра в семь утра, Джинни, так что отсюда мы выедем в четыре. Надо заранее все упаковать, и в аэропорт отправимся на своей машине: не хочу, чтобы таксист выболтал о чем-то прессе.

Все-то он знает и предвидит, мой Глен! Слава богу, что он у меня есть и обо мне может кто-то позаботиться.

В аэропорту мы стараемся держать головы пониже, нацепив солнечные очки, и, лишь дождавшись, пока очередь рассосется чуть ли не до последнего человека, подходим к стойке регистрации. Проверяющая девушка, едва окидывая нас взглядом, спрашивает: «Вы сами паковали свои вещи?» – но даже не дожидаясь ответа, отправляет чемодан на ленту конвейера.

Я за годы уже позабыла, какие бывают очереди в аэропорту, и за то время, что мы добираемся до выхода на посадку, успеваем настолько переволноваться, что я готова уже вернуться назад, к прессе.

– Идем, дорогая, – говорит Глен, уже ведя меня за руку к самолету. – Еще немного – и мы на месте.

По прилете в Бержерак, Глен отправляется взять в аренду машину, а я тем временем жду у «карусели» наш чемодан, завороженная медленно проезжающим мимо багажом. Естественно, я пропускаю нашу кладь – мы так давно уже не пользовались этим чемоданом, что я даже забыла, какого он цвета, и просто ждала, пока не разберут все остальные.

Я выбираюсь наружу, на яркое солнце – и тут же замечаю Глена в крохотной красной машинке.

– Я решил, вряд ли стоит брать что-то побольше, – говорит муж. – Мы же не собираемся где-то особо разъезжать, верно?

Забавно, но оказаться наедине друг с другом во Франции – совсем не то, что остаться вдвоем у себя дома. В отсутствие привычного быта мы даже не знаем, что друг другу сказать. Поэтому не говорим ничего. Это молчание вроде как и должно было стать для нас настоящим отдыхом от постоянного шума, от беспрерывных звонков и стуков в дверь, но почему-то получается только хуже.