Вдохнови меня - [6]

К тому же, не помешает на всякий пожарный перестраховаться, чтобы кто-нибудь точно знал, с кем она в этот вечер ушла. Ведь с таким везением, когда то и дело нарывается на неадекватных личностей, вполне может случиться, что и этот безумно притягательный экземпляр окажется просто безумным.

Пробираясь между столиками к сверкающей издали в свете люстр лысине редактора, Маша всем своим существом ощущала присутствие Павла за спиной. Так неожиданно все. Прикосновения, взгляды многозначительные такие. Он к ней на ты, она на вы, вместе собираются ужинать. Как будто не с ней это происходит. Так и ждет какого-нибудь подвоха и подлянки.

Но разговор с Вениамином Васильевичем прошел относительно гладко. Гладко потому что, как и всегда, ему все равно что с Машей, уходит она, или же остается тут ночевать. Главное, чтобы его не позорила. А относительно — потому что редактор, увидев, кто ее сопровождает, проявил завидный интерес к их паре, общему настроению Ревина и дальнейшим профессиональным планам.

Машин спутник задавал как бы невзначай словоохотливому Вениамину наводящие вопросы и внимательно слушал ответы. Похоже, он услышал о девушке уже все, что можно. Во всяком случае, мнение глубокоуважаемого Вениамина Васильевича по всем пунктам биографии Маши. Со стороны послушать, так она какая-то прямо акула пера. Вот же выдумщик! И зачем Павлу это слушать? Да и Вениамину определенно пора на пенсию.

Было неуютно. Редактор разглагольствует, Павел вежливо кивает, Маша изредка вставляет свои пять копеек. Светская беседа. Мужчину, похоже, совершенно не смущала мокрая рубаха и пиджак, всеобщее внимание к его персоне. Окружающие люди разглядывали Павла, кто с восхищением, кто просто с интересом. Но равнодушных не было, взгляды женщин и девушек — восхищенно-заигрывающие и Машу это все больше нервировало. Она чувствовала себя замарашкой, хотя не ее наряд облит водой, не на ее платье мокрые пятна на уровне живота.

— Пойдем? — Павел обратился, наконец, к Маше. Заглянул в лицо и усмехнулся. Вежливо, но быстро попрощавшись с Вениамином Васильевичем, непонятно подытожить:

— Переводчица попалась, — положил теплую ладонь девушке на спину и ненавязчиво направил в сторону незаметной двери, видимо, в служебные помещения.

— Шведский и финский, — продолжил. — Хм, у тебя скандинавская внешность, в предках были скандинавы? — Ловко лавируя между гостей, он умудрялся и Машу пристально разглядывать.

— Да, мой дедушка фин. А куда мы идем?

— Я заберу инструмент из гримерки, потом за твоими вещами. И есть. Как же я жрать хочу, — еще один непонятный взгляд на нее.

Маше вспомнилась почему-то история о Красной шапочке. Волк там тоже очень голодным был, помнится.

Поведение и язык тела Павла очень говорящие. Они, прямо таки, в открытую заявляли окружающим, что эта светловолосая девушка — его территория. Его цель. С уверенностью можно сказать, что в скором будущем она будет во всех смыслах — ЕГО. Павел, может и не преднамеренно, но выражал именно такую позицию. Всем телом, каждым взглядом и прикосновением.

В тот вечер Маше было очень хорошо. Даже странно… Она привыкла, что для того, чтобы стало хорошо, надо делать очень много. Хотеть, самой себе устраивать это «хорошо», действовать, прилагать усилия. В ее случае, никто другой ей «хорошо» не устраивал.

Но не сегодня вечером. Не с этим мужчиной. От одного присутствия Павла становилось необъяснимо, восхитительно хорошо.

В ресторане царила романтичная атмосфера, скорее всего, Павел неспроста выбрал именно его. Неяркое освещение, оформление под старину, зажженные свечи, отражавшиеся в зеркалах, и живые цветы. Плюс — мало людей, тишина вокруг и очень вкусные блюда.

Маша краем глаза наблюдала за тем, как Павел ест… Красиво. Непроизвольно и сама выпрямляла спину и старалась изящнее обходиться с ножом и вилкой.

Еще они говорили. Вернее сказать, общались. Потому что говорила, считай, только Маша, а Павел реагировал или односложно, или вообще не словами. Взглядом, мимикой. И это не казалось пренебрежительным по отношению к Маше, как будто ему скучно и нечего сказать. Нет, наоборот. Его реакции настолько точны, понятны и близки Маше, что становилось даже немного не по себе от такого понимания между ними. Как будто выросли вместе, или читали одни и те же книги, как будто жили одной жизнью на двоих. Только до сих пор почему-то отдельно друг от друга. А теперь вместе. Это пугало.

А после ресторана он отвез Машу в гостиницу. Нет, не так. Она просто жила сейчас то в гостинице, то в общежитии. Собственное жилье еще не освободили снимавшие его люди, а Маша не умела в таких ситуациях торопить и ставить жесткие условия. Так и кантовалась по разным пристанищам и чужим городам.

Стало уже совсем темно и довольно-таки холодно. С неба сыпал мелкий колючий снег, завихрялся, подхватываемый морозным ветром.

Не спрашивая и не сомневаясь, Павел поцеловал ее на прощание. Не руку, как в первый раз, в губы.

Он с самого начала давал Маше очень четкое понимание направления их общения. Начинающихся отношений. Именно отношений, все как у взрослых. От такой уверенности, напора, и поведения в целом, Маша чувствовала себя совсем неопытной девчонкой. Вероятно, поэтому она застыла и не могла реагировать на далеко не скромный поцелуй, замерла в каком-то воздушном состоянии и только принимала.