Вдогонку за судьбой - [24]

– Я собиралась было объявить голодовку, – сказала она, – но решила, что это бессмысленно. Потом я решила приготовить еду только для себя.

Звук ее голоса снова задел какие-то глубинные струны в его душе, как и в тот раз, когда он услышал его впервые.

Хоку пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтоб успокоить учащенный пульс, и лишь затем он смог приступить к еде.

– Очень вкусно, – похвалил он. – Так почему же все-таки вы приготовили столько еды, чтобы хватило и на меня?

В сомнении она наморщила лоб.

– Ну, хватит или нет, это еще будет видно. Я не привыкла готовить на мужчину.

Сведения о том, что в ее жизни нет мужчины, сразу же отложились в памяти, и он продолжил расспросы.

– Так зачем было затрачивать на меня усилия?

Она перевела взгляд на его тарелку, уже наполовину опустошенную.

– Может быть, я отравила вашу еду. Разве не это сделал бы наемный убийца?

Навернув еще немного макарон на вилку, он подцепил кусочек курятины и отправил все в рот. Как следует прожевав, Хок заметил с иронией:

– Сэмми никогда не оставил бы здесь что-нибудь вроде крысиного яда, а с собой, как мне известно, у вас ничего подобного нет. И это возвращает нас снова к моему первоначальному вопросу. – Он увидел, как потемнел румянец на ее щеках, и понял, что она смутилась. – Чем заслужил я такую роскошную трапезу?

Анджела склонилась над тарелкой и продолжала молча есть, словно не слышала его вопроса. Хок догадался, что она сама не знала, почему так поступила. Или же знала, но ни за что не скажет ему, сколько бы он ни спрашивал. Поэтому Хок не стал настаивать, а сосредоточился на еде и почти прикончил свою порцию, когда она заговорила вновь:

– Что произошло прошлой ночью?

Он посмотрел на нее, лихорадочно соображая, что стоит ей сказать, а о чем лучше умолчать.

– Много всякого, – небрежно пожал плечами он. – Что именно вас интересует?

Она с удивлением подняла брови.

– Последнее, что я помню, это как я засыпала под действием смертельной дозы наркотиков с тем, чтобы уже никогда не проснуться. Судя по всему, этого не произошло.

– Вы просто заснули.

Анджела слегка нахмурилась, как бы настаивая на дальнейших объяснениях.

– Заснули не из-за каких-то моих снадобий, если вас волнует это. Полагаю, что причиной были и страх, и изнеможение… все вместе… Хотя признаюсь, что был несколько изумлен подобной реакцией вашего организма.

– Я смертельно устала за последние дни, занимаясь организацией конференции, – объяснила она, и глаза заискрились смехом, очень уж абсурдно прозвучали сейчас эти слова. Впрочем, она сразу подавила улыбку, придав лицу серьезное выражение. – И все-таки мне трудно поверить, что я просто-напросто заснула. Для этого я была слишком напугана.

– Панический страх обессиливает человека. А в вашем случае вы и без того были на пределе сил. – Хок поглядел в зеленые глаза с золотистыми искорками и с облегчением увидел в них не страх, а гнев. Гнев будет ей лучшей опорой, хотя и сделает трудноуправляемой. Он добавил: – Испытание, которому я вас подверг прошлой ночью, превысило то, что могло вынести ваше тело. Справиться с этим вы могли лишь одним способом – заснуть.

Анджела долго всматривалась в него, затем кивнула, соглашаясь.

– Так что же вы положили в капсулу, которую заставили меня проглотить?

– Муку.

– Это как? Муку?

Выражение ее лица ясно сказало ему, как мечтает она, чтоб он проглотил что-нибудь подобное и, если он не обманывался, предпочла бы, чтоб капсула была с футбольный мяч.

Наступило молчание, во время которого она занялась едой, затем поинтересовалась:

– Кто такой Сэмми?

Хок уже доел свою порцию и, подняв на нее глаза, увидел, что она ждет ответа.

– Сэмми – владелец этого… места. Мы здесь находимся под его покровительством.

– Где это здесь? – уточнила она.

– Этого я вам сказать не могу.

Анджела отодвинула в сторону свою тарелку и положила на желтую льняную салфетку стиснутые кулаки.

– Я полагала, что вы обещали больше не лгать.

– Обещал. – Хок встал, собрал со стола всю грязную посуду и отнес на кухню. Включая посудомоечную машину, он услышал, как она подошла и села у стойки, отделявшей кухню от жилой комнаты.

Хок понял, что ему не удастся так легко отделаться от нее.

– Я действительно сказал, что не буду вам лгать. Однако я не стану говорить вам о вещах, которые вам знать не следует.

– Вы доступно объяснили, что мне не позволено уйти отсюда, – продолжала она, избегая упоминания о том, что уже пыталась это проделать. Она сверлила его гневным взглядом, словно он был виноват в том, что люди Сэмми повернули ее назад… Хотя, конечно, если быть честным до конца, именно он втравил ее в эту историю. Анджела была настойчива: – Что за беда, если вы расскажете мне, где я нахожусь? Не вижу, чем эти сведения могут мне пригодиться.

– Дело не в этом. О местонахождении Сэмми знает ограниченное число людей. Ему не понравится, если я разглашу эту информацию.

– Вы имеете в виду, что я тогда могла бы найти его вновь? – осведомилась она, и в глазах ее вспыхнуло что-то вроде надежды.

– Вы догадливы. – Хок снова занялся посудомоечной машиной. Убрав посуду, он вытер стол и присоединился к Анджеле, которая устроилась у полукруглого окна, выходящего на основное здание. Она сидела, обхватив поджатые колени и глядя в окно с сосредоточенным видом, явно не располагающим к общению. Хок подтянул к окну тяжелое кресло и уселся в него.