Вчерашний шпион - [8]

— Ты хочешь, чтобы я поговорил с ним и привел домой?

В ответ на мой вопрос она улыбнулась, но эта ее улыбка была полна безысходности и отчаяния. Рука Кети как бы сама собой с силой потянула за один из локонов; ей хотелось побороть нахлынувший поток чувств. Ведь я был другом Стива Шемпиона, и Кети явно не хотелось, чтобы мне удалось добиться от Билли того самого понимания, которого никак не удавалось добиться ей самой.

— Да не-е-т… не надо, — произнесла она в некотором замешательстве. — Я лучше присмотрю за ним из окна.

— По-моему, это самый подходящий способ.

— Да, Чарльз, ты настоящий англичанин! — начала она, и я сразу почувствовал в ее тоне, что все ее напряжение, все ее недовольство вот-вот выльется на меня. — Ты, случаем, не член «Общества защиты животных от жестокого обращения»?

— Даже если бы я и был его членом, то тем более не стал бы жестоко обращаться с детьми. Это ведь королевское общество… — натянуто улыбаясь, ответил я. Чувствовалось, что моя неудачная шутка отнюдь не разрядила обстановки.

— Никто не мог бы нормально жить с человеком, который постоянно изводит себя от чувства вины перед другими. А Стив был именно таким человеком…

— Ты говоришь о том, что было на войне? Стиву…

— Я говорю о нашей с ним женитьбе! — перебила меня Кети.

— Стиву не за что себя винить за то, что было на войне, — тоном, не терпящим возражений, закончил я свою мысль.

— В свое время моя мама рассказывала мне об этих англичанах, — не унимаясь, продолжала Кети. Ее рука непроизвольно вскинулась в своеобразном жесте, который бы больше подходил какому-нибудь затрапезному итальянскому базару нежели благопристойной английской гостиной. Вдобавок ко всему в ее голосе вдруг зазвучали и французские нотки. — Это только потому, что у тебя самого за спиной нет ничего такого, чтобы заставило тебя испытывать чувство вины! — выпалила она. — Это-то тебе самому понятно? Чувство вины сродни физической боли, оно одинаково мучает тебя независимо от того, настоящее оно или же воображаемое!

— Интересная мысль. Я обязательно подумаю на этот счет, — пролепетал я, едва сдерживая ее натиск.

— Ну так и подумай! А я схожу за Уильямом. — Она было накрыла заварник красивым стеганым колпачком, чтобы он не остыл, пока она не приведет домой мальчугана, но так и не тронулась с места. Руки ее по-прежнему сжимали накрытый чайничек, а взор устремился куда-то далеко-далеко. Хотя вполне возможно, что она в действительности смотрела на фотографию своего брата — Мариуса, того самого молодого священника, которого замучили в одной обшарпанной комнатенке, насквозь провонявшей карболкой. Неожиданно для нас обоих вся комната озарилась солнечным светом. Но этот свет был каким-то неестественным; он не нес с собой тепла и был блеклым, невыразительным. Он скользнул по вышитой салфетке на столе и застыл еле различимым зайчиком на прическе Кети.

Эти сестры Бэрони были точной копией своей матери, подумалось мне. Еще в детстве они отличались от своих деревенских сверстниц и чисто внешне больше напоминали городских. Высокая и стройная Кети обладала тем особым спокойствием и уверенностью в себе, которые полностью противоречили ее внешней нерешительности и стеснительности.

— Нет, здесь я больше не останусь, — произнесла она наконец. Видно было, что ее собственные мысли ушли совершенно в сторону от нашего с ней разговора. — Моя сестра хочет, чтобы я вернулась в Ниццу и помогала ей в ее небольшом магазинчике. На деньги, полученные от продажи этого дома, мы вполне могли бы открыть другой магазинчик.

Солнечные блики рисовали на ее лице самые замысловатые линии, и я видел ее такой, какая она есть на самом деле, а не сквозь розовый туман моих воспоминаний. Как бы прочитав мои мысли, она вдруг сказала:

— Старею вот… Впрочем, как и Стив, да и ты сам. — Затем, слегка пригладив свои волосы, она коснулась золотого крестика на груди и стала его нервно теребить.

Она была по-прежнему очень привлекательной. Специальные упражнения, которыми она занималась после рождения Билли, полностью восстановили ее фигуру. Сейчас она была такой же элегантной, как и в то время, когда Стив только что женился на ней. Кети умеренно пользовалась косметикой. Причем с той лишь целью, чтобы как-то противопоставить себя тому хмурому бесцветью зим, с которым ей приходилось мириться все это время. Аккуратный маникюр на ее длинных пальчиках сам за себя говорил, что она не обременяет себя стиркой, а модная прическа — о том, что она довольно регулярно посещает парикмахера.

Усевшись поудобнее, Кети поправила на коленях свои шелковые брючки в полоску. Они были стильными и несомненно сшитыми на заказ у хорошего портного. С ее внешними данными она без труда смогла бы стать фотомоделью для американского журнала «Мода», возьмись они писать статью об английских стилях одежды. Я представил себе ее сидящей целыми днями напролет в своих изысканных нарядах у камина с пылающими поленьями и наливающей себе из серебряного чайника лимонный чай. Типаж был бы великолепным!

— Знаешь, о чем я думаю? — вдруг как бы невзначай спросила Кети.

Я выдержал довольно долгую паузу, а затем сам переспросил ее: