Вчерашний шпион - [15]

— Коммунисты?! — переспросил меня тогда Френкель таким тоном, как если бы он никогда в жизни не слышал этого слова.

В то время я работал под американского репортера, поскольку Америка все еще была нейтральной в разгорающемся конфликте в Европе. Он еще раз удивленно и растерянно уставился на мои документы, разложенные перед ним на письменном столе. Это были: поддельный американский паспорт, в срочном порядке переправленный мне из нашего центра в Берне, аккредитационное удостоверение нью-йоркской «Геральд Трибюн» и карточка члена «Америкэн Ралли фор Фри Пресс». Причем именно эту последнюю организацию английское посольство в Вашингтоне рекомендовало среди прочих как самую прокоммунистическую. После некоторого размышления Френкель ткнул своим костлявым пальцем в эту самую карточку и передвинул ее на самый край стола, как если бы смотрел не документы, а раскладывал пасьянс.

— Теперь, когда здесь полным-полно офицеров Абвера, мой друг, коммунисты располагаются в «подвале», выражаясь карточным термином… — Затем он не спеша стал разливать чай по чашечкам.

— Ну как же! Я слышал, что после подписания Гитлером и Сталиным пакта о ненападении лионские коммунисты даже стали издавать свои листовки, — попытался я было возражать.

Френкель сначала бросил на меня настороженный взгляд, как бы оценивая, провокатор я или нет, а затем сказал:

— Одни из них даже вновь стали носить значки с серпом и молотом. Другие распивают вместе с немецкими солдатами водку и открыто называют их товарищами, как того требует партия. Третьи, возмущенные таким курсом, покинули ее ряды. Некоторые оказались лицом к лицу перед командами, снаряженными для расстрелов. Пятые приумолкли в своих рассуждениях, намереваясь прежде окончательно убедиться в том, что с этой войной уже покончено. Так кто же из них есть кто? И кто из них, собственно, нужен вам? — Френкель отпил немного чаю и, не дождавшись моего ответа, вдруг спросил: — Так будут ли англичане продолжать борьбу?

— Я понятия не имею о намерениях англичан… Я американец! — упорно настаивал я на своем. — Редакция хочет иметь материал о французских коммунистах и о том, как они относятся к немцам. Вот и все!

Френкель уже привычным движением костлявого пальца передвинул на край стола и мой паспорт, как если бы он отказывался признавать и мои документы, и мои объяснения.

— Если я вас правильно понял, то люди, которых вы так хотите видеть, это не какие-то конкретные лица, а некие абстрактные субъекты, так? — размеренно произнес он и вновь искоса взглянул на меня, пытаясь уловить мою реакцию.

— Да, да…

— Иными словами, те, кто не признал договора о дружбе с бошами?

В ответ я только утвердительно кивнул.

— Тогда нам с вами придется встретиться еще раз, в понедельник. Скажем, в кафе, расположенном в пассаже на площади Массена, в три часа пополудни.

— Благодарю вас, мистер Френкель! Могу ли я в ответ на вашу любезность быть хоть чем-то полезным для вас? У меня есть немного отличного кофе…

— И давайте посмотрим, что из всего этого выйдет, — как бы не обращая особого внимания на мои слова, произнес Френкель, но через мгновение небольшая коробочка кофе исчезла в его руках. Ведь теперь он здесь был большой редкостью.

Я поднял свои документы с письменного стола и положил их в боковой карман. Глаза Френкеля по-прежнему продолжали пристально разглядывать меня. Ошибись он во мне — и это кончилось бы для него концентрационным лагерем. Мы оба отлично понимали это. При малейшем сомнении он мог бы вообще не связываться со мной. Я застегнул все пуговицы на пальто и раскланялся на прощанье. Френкель при этом не проронил ни слова, до тех пор пока я не взялся за ручку двери.

— В том случае, если на мне будет шарф или я буду застегнут вплоть до самого воротника, ни в коем случае не подходите ко мне, — негромким, но уверенным тоном произнес он.

— Благодарю вас, мистер Френкель. Я буду помнить об этом.

Френкель слегка улыбнулся и разлил чай по чашкам.

— Да-а… Сколько времени прошло, а все кажется, что это было только вчера. Тогда ты был слишком молод, чтобы работать корреспондентом какой-то там американской газеты… Но для меня было очевидно, что ты не работаешь на немцев. Это было важнее всего!

— И из чего же вы это заключили?

Он передвинул по столу в мою сторону чашку чая, негромко бубня при этом извинения об отсутствии молока и лимона.

— Я был уверен, что они направили бы в этом случае кого-нибудь другого, более респектабельного, что ли. У немцев было достаточно людей, которые прожили в Америке не один год. Это должен был бы быть человек лет тридцати-сорока, с соответствующим акцентом, — рассудительно ответил Френкель на мой вопрос.

— Мне кажется, Серж, что вы немного забегаете вперед в своих воспоминаниях…

— Отнюдь. Я к тому времени уже переговорил с Мариусом, мы с самого начала предполагали, что ты должен был доставить сюда деньги. Первый контакт должен был состояться под таким предлогом. Ведь без денег мы были абсолютно связаны по рукам и ногам. Шага ступить не могли!

— Но в таком случае вы могли бы занять их у кого-нибудь или, в крайнем случае, украсть.