Вчера - [4]

Мне это не нравилось, я боялся его, я дрожал. Но не осмеливался оттолкнуть его.

Он приходил часто. Но это был не крестьянин.

Крестьян я не боялся, я их ненавидел, презирал, они внушали мне отвращение.

А этого человека, что гладил меня по голове, я снова встретил в школе.

В деревне была только одна школа. Учитель давал уроки одновременно ученикам всех классов, вплоть до шестого.

В честь первого школьного дня мать вымыла меня, чисто одела и постригла. Она и сама приоделась как могла. Потом она отвела меня в школу. Ей было только двадцать три года, она была красива — самая красивая женщина в деревне, — и я стыдился ее.

Она сказала мне:

— Не бойся. Учитель очень добрый. И ты его уже знаешь.

Я вошел в класс и сел на переднюю парту. Как раз напротив учительского стола. Я ждал. Рядом со мной села девчушка, не очень красивая, худенькая и бледная, с косичками, торчащими по сторонам маленького личика. Взглянув на меня, она сказала:

— А ты носишь куртку моего брата. И башмаки на тебе тоже его. Как тебя зовут? Меня — Каролина.

Тут вошел учитель, и я сразу его узнал. Каролина сказала:

— Это мой отец. А там, сзади, где старшие, сидит мой брат. А дома у нас есть еще младший братик, ему только три года. Моего папу зовут Шандор, он здесь самый главный. А твоего отца как зовут? Кем он работает? Крестьянином, наверно. Здесь все крестьяне, кроме моего папы.

Я ответил:

— У меня нет отца. Он умер.

— А! Как жалко. Не хотела бы я, чтобы мой папа умер. Но ведь сейчас война, и скоро умрет много людей. Особенно мужчин. Я сказал:

— Я не знал, что сейчас война. А может, ты врешь?

— Я не врунья. Про войну каждый день говорят по радио.

— У меня нет радио. Я даже не знаю, что это такое.

— Ну и дурачок же ты! А как тебя зовут?

— Тобиаш. Тобиаш Хорват. Она засмеялась:

— Тобиаш? Какое смешное имя. У меня есть дедушка, его тоже зовут Тобиаш, но он уже старый. Почему тебя не назвали каким-нибудь нормальным именем?

— Не знаю. По мне, Тобиаш — нормальное имя. Каролина — тоже не бог весть что.

— Верно говоришь. Мне мое имя не нравится. Зови меня Линой, как все. Тут учитель сказал:

— Дети, перестаньте болтать! Лина еще успела шепнуть мне:

— Ты в каком классе?

— В первом.

— Я тоже.

Учитель раздал списки учебников и тетрадей, которые нужно было купить.

Дети разошлись по домам. Я остался один в классе. Учитель спросил меня:

— Что-нибудь не так, Тобиаш?

— Да. Моя мать не умеет читать, и потом, у нас нет денег.

— Я знаю. Не волнуйся. Завтра утром у тебя будет все, что нужно. Иди спокойно домой. Я зайду к вам сегодня вечером.

И он пришел. Он заперся в комнате с моей матерью. Только он один и закрывал дверь, когда спал с ней.

А я, как обычно, уснул в кухне.

На следующий день в школе я обнаружил у себя на парте все необходимое

— учебники, тетради, карандаши, перья, резинки, бумагу.

И в этот же день учитель сказал, что мы с Линой не будем сидеть за одной партой, потому что слишком много болтаем. Он посадил ее в середине класса, среди девочек, но там она болтала еще больше, чем со мной. А я сидел в одиночестве перед учительским столом.

На перемене старшие начали было дразнить меня. Они кричали:

— Тобиаш — шлюхин сын, Эстеркин выродок! Но учитель, высокий и сильный, вступился за меня:

— Оставьте мальчика в покое. Тот, кто тронет его хоть пальцем, будет иметь дело со мной!

И они, понурившись, отступили.

После этого одна только Лина подходила ко мне на переменках. Она делилась со мной бутербродом или печеньем. И говорила:

— Мои родители сказали, что я должна тебя жалеть, потому что ты бедный и у тебя нет отца.

Мне очень хотелось отказаться от ее бутербродов и печенья. Но я был голоден. И потом, у нас в доме никогда не бывало таких вкусных вещей.

Я продолжал посещать школу. И очень быстро выучился читать и считать.

Учитель по-прежнему захаживал к нам. Он давал мне книжки. Иногда он приносил одежду, из которой вырос его старший сын, а то и башмаки. Я не хотел их носить, я знал, что Лина узнает эти вещи, но мать заставляла меня надевать их.

— Кроме этого, тебе не во что одеться. Не ходить же тебе в школу голышом!

Да, я не хотел ходить в школу голышом, я вообще не хотел ходить в школу. Но это было обязательно. Откажись я учиться, меня арестовали бы жандармы. Так сказала моя мать. Ее тоже могли посадить в тюрьму, если бы она отказалась посылать меня в школу.

Так что, делать нечего, я ходил туда. И проучился шесть лет.

Лина говорила мне:

— Мой отец так хорошо к тебе относится. Мы могли бы оставлять одежду старшего брата для младшего, но он отдает ее тебе, потому что у тебя нет отца. И моя мать согласна с ним, потому что она тоже очень добрая и думает, что беднякам нужно помогать.

В деревне было полно добрых людей. Крестьяне и их сыновья — все они постоянно заявлялись к нам в дом, принося с собой еду.

В двенадцать лет я наконец разделался с обязательной шестилеткой, получив отличный аттестат. Шандор сказал моей матери:

— Тобиаш должен продолжать учиться. У него способности гораздо выше средних. Моя мать сказала:

— Вы же знаете, у меня нет денег, чтобы платить за учебу. Шандор сказал:

— Я могу подыскать для него бесплатный интернат. Мой старший сын уже учится в таком. Дети там живут и питаются, и платить за это не нужно. Карманные деньги я буду ему давать. Из него может получиться врач или адвокат.