Важен каждый - [24]

Наверное, это идет из детства. Я родилась, когда мои родители были студентами, и я до трех лет жила в деревне среди бабушек-дедушек и тетей-дядей, говорила только на казахском языке. Ребенок в деревне — это улица и свобода. Ближе к школе меня перевезли в город Усть-Каменогорск. В детском саду я освоила русский язык. Хотя, как рассказывает моя мама, в первый день, когда она привела меня в детский сад и беседовала с воспитателем в коридоре, объясняя, что я не знаю русский язык и мне нужно помочь, я куда-то исчезла. Меня они обнаружили в зале группы, где я стояла в середине, окружённая детьми и что-то им рассказывала на казахском языке. После этой картины воспитатель сказала маме, что обо мне беспокоиться не нужно. Действительно, привыкла я быстро и потом бодро выступала на детсадовских утренниках. Детские сады советского периода были очень правильные — зарядки, две прогулки на улице, занятия творчеством, чтение книжек, послеобеденный сон и трехразовое вкусное и полезное питание.

Советская школа имеет много плюсов. Уроки физической культуры у нас вела профессиональная спортсменка. Мы бегали вокруг школы, на стадионе, и на лыжах. Зимой каждый выходной мы ездили с семьями папиных коллег на «Поезде здоровья» кататься на лыжах. Летом мы плавали на базе отдыха завода, где папа работал.

К тому же я занималась в кружке шахмат. А шахматная команда — это семь мальчиков и две девочки. Так что в перерыве между партиями во время соревнований мы лазили по горам, играли в футбол и настольный теннис.

В Московском государственном университете занятия физической культурой тоже вела олимпийская чемпионка по лыжам.

Поэтому, приехав в 1999 году в Астану, я в выходные и после работы ходила сначала на разные спортивные секции и бассейны. А с появлением фитнес-комплексов стала регулярно заниматься там.

За полгода до выезда из страны я начала ходить на занятия цигун. Цигун — это китайская дыхательная гимнастика. Как говорят китайцы и наш тренер, «молодость — это гибкие суставы». Конечно, я не успела освоить ни одну из «дорожек» цигун, но я научилась комплексной разминочной гимнастике на гибкость и освоила технику дыхания. Для этой части цигуна не нужно много места, а в тюрьме это важный показатель.

Когда через день я встала возле двери и стала делать цигун, сразу несколько девушек захотели приобщиться. Я делала это каждый день. Девушки присоединялись и бросали, потом снова вставали.

Чтобы сохранить здоровье в тюрьме и на зоне, нужно двигаться. Я видела много примеров, когда постоянное лежание на кровати приводило к ожирению, повышению давления, сердечным приступам, и иногда — к смерти…

Люди — везде люди

Второй день в тюрьме. Волосы слиплись от помывки хозяйственным мылом в не очень горячей воде. Девушки, заехавшие раньше нас, моют волосы, наклонив голову над раковиной. Что делать? Подхожу к молодой девушке, только что помывшей волосы.

— Можно одолжить чуть-чуть твой шампунь? Только смягчить волосы. Сначала помою мылом.

— Возьми.

— Спасибо.

Без взаимовыручки в тюрьме прожить трудно. Конечно, встречаются наглые персонажи, пытающиеся жить за счет других постоянно. Но таких обычно быстро вычисляют. Если нет передач, можно заработать, не выходя из камеры — подежурить за кого-то, сделать маникюр и прочие бытовые дела. За услугу платят сигаретами. За сигареты покупают здесь же в камере все необходимое, что приносят другим — продукты, моющие средства, кремы и даже одежду. Сигареты в тюрьме — это деньги. В первые дни я этого не знала.

Уже на третий день дежурная приносит мне мешок передачи. И хотя связи с внешним миром у меня не было, и никаких просьб я передать еще не могла, там оказалось все, что мне было нужно — стеганое одеяло, моющие средства, продукты и сигареты — три блока. Тут я срываюсь, плачу навзрыд, мне все равно, что все на меня смотрят. Мне плохо — раз мне передали столько вещей, значит, меня не заберут отсюда домой.

Количество предметов при передаче ограничено и по весу, и по ассортименту. Список, сколько и чего можно передавать, висит в комнате приёма передач, поэтому родственники и друзья заключенных, не дошедшие еще до этих комнат, ищут информацию на форумах в интернете. Так сделали и мои друзья.

И зачем мне сигареты? Неужели они думают, что в тюрьме я начну курить? Но это же глупо! Я хочу выбросить сигареты через решетку в окно. Девушки, мои соседки из камеры, меня обнимают, успокаивают, объясняют, что сигареты мне пригодятся.

Беременную девушку, прибывшую в тот же день, что и я, зовут Лера. Статья — мошенничество. Именно женщины с этой статьей обычно много читают, с ними можно поговорить. Лера, несмотря на свое положение, очень бодрая. Я уткнулась Лере в плечо и рыдаю. За два дня камера привыкла, что я спокойная, смотрят на меня с удивлением. Постепенно успокаиваюсь. Зовут на прогулку.

Через две недели карантина нам объявили, что мы идем на распределение. За две недели мы успели привыкнуть друг к другу, особенно мы четверо — я, беременная Лера, еще одна беременная Алина из Украины, и взбалмошная нарушительница границы молдаванка Аруна. Мы четверо решили проситься в одну камеру.