Ватикан - [56]

— Да, — признал брат Гаспар, — в монастыре тоже, случается, отпускают шуточки на мой счет.

— Мы, экзорцисты, впали в немилость, брат Гаспар, такова правда, — сказал Малама. — Нас обвиняли в суеверии, в примитивности, но что самое забавное — воля людей, отрицавших экзорцизм, была под властью дьявола. Вы заметили, как они смотрели на вас, когда вы говорили о сверхъестественных явлениях: разве они не смотрели на вас как на сумасшедшего или идиота? Однако тем не менее разве сама жизнь не есть сверхъестественное переживание? На Западе, — изрек Малама, — все или почти все жили и живут отлично от того, что думают и чувствуют, а это, как вам, несомненно, известно, один из самых явных признаков, которыми дьявол метит своих приверженцев. Здесь, — предупредил он, — никто не воспринимает Нечистого всерьез, здесь все верят в то, что противник рода человеческого не больше чем сказка для детей, в чем кроется противоречие, — иронически добавил Малама, — поскольку если и есть на земле место, где дьявол явил себя во всем могуществе, то это Ватикан. Сколько страданий вас ждет! — воскликнул Малама.

Снова пошел дождь, и брат Гаспар еле удерживался, чтобы не расплакаться. Какую печальную историю поведал ему этот человек! Гаспар заметил, что машина снова приближается к собору Святого Петра, и его высокопреосвященство кардинал Малама заговорил вновь.

Он сказал, что западные, белые люди не понимают — нет, нет и нет! — и не могут понять африканскую душу. Так, например, африканец никогда не сомневается в существовании Бога и существовании дьявола, ангелов и духов небесных. Во многих отношениях христианство оставляет желать много лучшего по сравнению с верованиями его предков: проповедовать Бога как нечто, что можно познать только после земной жизни, означало по меньшей мере частичный провал христианства, которое жило не для того, чтобы жить лучше, а перед лицом неизбежной смерти и страха перед ней.

— Однако Мвари тоже был велик и обитал на небесах, — заявил кардинал Малама, — и ни один настоящий африканец не сомневается в этом. А все эти доктора богословия — такие кичливые, такие самовлюбленные!.. А ваш Аристотель и ваш святой Фома? Бог мой! Куда там святому Фоме! Как можно так жить дальше? Разве это не более примитивно, чем любое из «африканских суеверий»? Нет, потому что все, приходящее с Запада, отмечено благодатью свыше. Получается парадокс: более семидесяти процентов католиков живут в странах третьего мира, а папская курия находится на Западе.

Однако совершенно ясно, продолжал кардинал Малама, что Африка не нуждается ни в ком из этих докторов богословия, век которых давно отошел. Лесть, лесть и снова лесть в адрес власть имущих, в адрес правителей и миллионеров, которые почти всегда — если докапываться до глубинных корней богатства — были торговцами оружием, которое они продавали своим африканским братьям. Так что лесть в адрес владельцев богатств и есть основной принцип Ватиканской политики. Лесть и тщеславие. Стоит приехать сюда какому-нибудь футболисту или поп-певцу, и все тут же стремятся с ним сфотографироваться. Да, конечно, он тоже поддавался тщеславным порывам, но при этом искренне, искренне, подчеркнул он, думал, что, занимая какой-нибудь мало-мальски важный пост, сможет помочь своим африканским братьям. Но нет, нет и нет, сказал Малама с бешенством; наконец, когда было уже слишком поздно, он понял, что Запад никогда не возместит Африке то, что он у нее украл, то, что он ворует у нее до сих пор. А Ватикан? Что делал при этом Ватикан? Говорил о догмах! Говорил о сексуальной морали! О святом Фоме! Как патетично! Если Церковь хочет что-то сделать для Африки, тогда, как он уже предлагал, она должна потребовать — не отделываясь формальными заявлениями — потребовать от западных государств, многие из правителей которых на словах были католиками, немедленного, под угрозой отлучения, запрета на торговлю оружием и также под угрозой отлучения просить всех католиков ни в коем случае не голосовать за правительства, которые поддерживают подобную практику, иными словами, за все, все правительства, а также с присущей ей силой убеждения потребовать у руководителей западных государств не только простить внешний долг уже обобранным до нитки странам, но и прекратить грабеж, а главное, вернуть Африке все, что принадлежит ей по праву. Но это, как выясняется, невозможно! Тогда пусть они компенсируют им украденное! Он предлагал это, и что же, вы думаете, услышал в ответ? «К нам не прислушаются, ваше высокопреосвященство!» — сказали ему. «Ладно, пусть, — ответил кардинал Малама, — пусть к нам не прислушаются, тогда мы отлучим их, мы отлучим их всех как подлинных сыновей Сатаны, как подлинных служителей дьявола, как настоящих сучьих детей!»

— Верите ли вы, — спросил он у брата Гаспара, — что этот или какой-либо другой Папа совершит столь важный шаг?

— Нет, — ответил брат Гаспар, — нет, не верю.

— Вот именно, — сказал Малама, — потому что подлинная религия Запада — это восхваление самой себя, а это и есть, насколько я понимаю, самая суть кичливых приверженцев Сатаны, которым сегодня имя — легион, которых сегодня — толпы, которые сегодня обосновались даже в самом Ватикане. Есть два типа кардиналов, брат Гаспар, — шепотом сказал Малама, чье возбуждение как-то мигом спало, — те, которые не верят в Бога, их большинство, и те, которые считают, что цель оправдывает средства, и если сравнивать их, то последние, пожалуй, более вредоносны, причем не только для нашей Церкви, но и для всего человечества. Дьявол злодей, но не кретин. На самом деле он невероятно хитер: использует для своих дел самих же католиков. Этот Хакер, знаете, он худший из них всех… Даже хуже, чем Кьярамонти. Знайте, что у него нет сердца. Или, верней, есть, но каменное, оно не бьется, а кровь у него холодная, как у ящерицы. Знаете, как его называют даже самые доверчивые, самые покорные? Брат Вампир. Полагаю, вы знаете, что все это значит: он был первым демоном, проникшим в Ватикан, теперь же им несть числа: Кьярамонти, Ламбертини, Бруно, Хакер… Все, все они…