Васюткино озеро. Рассказы с вопросами и ответами для почемучек - [4]

Как стрижи пьют с воды?

Стрижи пьют, пролетая так низко над водой, что им удаётся зачерпнуть воду подклювьем (нижней частью клюва). При этом обычно они не задевают воду брюшком, оставаясь совершенно сухими.

Как стрижи различают свою норку?

Стрижи-родители в период размножения запоминают расположение своей норы, дупла, скворечника, щели под крышей и т. д. После того как стрижата вылетят из гнезда, стрижи могут ещё некоторое время возвращаться в норки, но это не обязательно. Как мы уже говорили, стрижи даже спать умудряются в воздухе, так что «дом» им не нужен, их дом – небо.

Как стрижи делают норки?

В жизни, а не в сказке, никак. У стрижей слишком слабые клювик и лапки, чтобы выкопать нору в песчаном или глинистом обрыве. Но они могут занять брошенные прошлогодние норы ласточек-береговушек (или выгнать береговушек из родной норы). Береговушки действительно способны сами вырыть норы: клювом и лапками – в частности, потому, что им легче сидеть, и они крепче держатся за опору (см. следующую страницу).

Что значит «лепились на проводах»?

Лепились – значит, сидели, тесно прижавшись друг к другу. Однако стрижи так не сидят: они не могут сидеть ни на ветках, ни на проводах, только на вертикальных поверхностях, цепляясь когтями за неровности. На проводах сидят ласточки, с которыми их часто путают, но которым они совершенно не родственны.

Почему стрижи улетают в одну ночь?

«В одну ночь» – это, конечно, преувеличение, пролёт стрижей довольно растянут во времени. Но большая часть птиц, действительно, отлетает почти одновременно: когда количество насекомых в воздухе упадёт ниже критического уровня и станет невыгодно ловить их клювом-сачком. Обычно в центральных областях России это происходит в первой половине августа.

Куда улетают стрижи зимовать?

Чёрный стриж зимует на юге Африки (когда у нас зима, там как раз лето). Иглохвостый и белопоясный стрижи, которые водятся в Сибири, зимуют в Австралии и Юго-Восточной Азии (правда, они не гнездятся в норах береговушек, а только в дуплах или трещинах скал и зданий). Если же автор имел в виду именно ласточек, то они зимуют в Африке (европейская и западносибирская популяции) или в Юго-Восточной Азии (дальневосточная популяция).

Васюткино озеро

Это озеро не отыщешь на карте. Небольшое оно. Небольшое, зато памятное для Васютки. Ещё бы! Мала ли честь для тринадцатилетнего мальчишки – озеро, названное его именем! Пускай оно и не велико, не то что, скажем, Байкал, но Васютка сам нашёл его и людям показал. Да, да, не удивляйтесь и не думайте, что все озёра уже известны и что у каждого есть своё название. Много ещё, очень много в нашей стране безымянных озёр и речек, потому что велика наша Родина, и сколько по ней ни броди, всё будешь находить что-нибудь новое, интересное.

Рыбаки из бригады Григория Афанасьевича Шадрина – Васюткиного отца – совсем было приуныли. Частые осенние дожди вспучили реку, вода в ней поднялась, и рыба стала плохо ловиться: ушла на глубину.

Холодная изморозь и тёмные волны на реке нагоняли тоску. Не хотелось даже выходить на улицу, не то что выплывать на реку. Заспались рыбаки, рассолодели от безделья, даже шутить перестали. Но вот подул с юга тёплый ветер и точно разгладил лица людей. Заскользили по реке лодки с упругими парусами. Ниже и ниже по Енисею спускалась бригада. Но уловы по-прежнему были малы.

– Нету нам нынче фарту, – ворчал Васюткин дедушка Афанасий. – Оскудел батюшко Енисей. Раньше жили, как Бог прикажет, и рыба тучами ходила. А теперь пароходы да моторки всю живность распугали. Придёт время – ерши да пескари и те переведутся, а об омуле, стерляди и осетре только в книжках будут читать.

Спорить с дедушкой – дело бесполезное, потому никто с ним не связывался. Далеко ушли рыбаки в низовье Енисея и наконец остановились. Лодки вытащили на берег, багаж унесли в избушку, построенную несколько лет назад учёной экспедицией.

Григорий Афанасьевич, в высоких резиновых сапогах с отвёрнутыми голенищами и в сером дождевике, ходил по берегу и отдавал распоряжения.

Васютка всегда немного робел перед большим, неразговорчивым отцом, хотя тот никогда его не обижал.

– Шабаш, ребята! – сказал Григорий Афанасьевич, когда разгрузка закончилась. – Больше кочевать не будем. Так, без толку, можно и до Карского моря дойти.

Он обошёл вокруг избушки, зачем-то потрогал рукой углы и полез на чердак, подправил съехавшие в сторону пластушины корья на крыше. Спустившись по дряхлой лестнице, он тщательно отряхнул штаны, высморкался и разъяснил рыбакам, что избушка подходящая, что в ней можно спокойно ждать осеннюю путину, а пока вести промысел паромами и перемётами. Лодки же, невода, плавные сети и всю прочую снасть надобно как следует подготовить к большому ходу рыбы. Потянулись однообразные дни. Рыбаки чинили невода, конопатили лодки, изготовляли якорницы, вязали, смолили.

Раз в сутки они проверяли перемёты и спаренные сети – паромы, которые ставили вдали от берега.

Рыба в эти ловушки попадала ценная: осётр, стерлядь, таймень, частенько налим, или, как его в шутку называли в Сибири, поселенец. Но это спокойный лов. Нет в нём азарта, лихости и того хорошего, трудового веселья, которое так и рвётся наружу из мужиков, когда они полукилометровым неводом за одну тоню вытаскивают рыбы по нескольку центнеров.