Вася-капиталист - [24]

— По-русски? — спросил Фунтик. — А как? Повтори…

Верзила повторил, как ругаются попугаи.

— Прямо так и говорят?

— А что им? Их не оштрафуют, не посадят — не человек! Вот им житуха!

Семафор и Фунтик захихикали, а верзила закатил глаза и вздохнул:

— Даже не знаю, где научились… Наверно, за границей их нарочно обучают, чтоб нас обругивать через посредство попугаев…

— А еще что-нибудь говорят? — очень заинтересовался Вася.

— Да много кой-чего… Почти все! Скажешь им: «Привет!». Они: «Привет! Где был?» Ну, скажешь, к примеру: «В кино был». Они: «Ну, как там?» — «Нормально!» А они: «Ну порядок…»

— Врешь!..

— А мне что врать? — пожал плечами верзила. — Не хочешь — не верь! Между прочим, кой-кто песни умеет петь…

— Песни! Какие?

— Да… разные. Ну… «Ямайка»… еще там… не полностью, конечно… Так… отдельные куплеты…

— Вот бы послушать! — вздохнул Вася.

— А мы о чем тебе толкуем! — быстро вмешался Фунтик. — Ты думаешь, мы зачем про деньги спрашивали? Он вот одного продает!

— Решил продать… — подтвердил верзила.

— А сами вы почему не покупаете?

— А нам он не нужен, — сказал Семафор.

— Да и денег нет, — добавил Фунтик. — А то купили б: его можно даже за деньги показывать!.. Каждому интересно послушать, как попугай ругается! Кто хочет, плати гривенник и слушай хоть полдня? Знаешь такой анекдот: висел у одной барыни в комнате попугай, и приходят эту комнату красить маляры…

Анекдот о попугае и малярах окончательно доконал Васю, и он неуверенно спросил:

— А сколько стоит?..

— Пятиалтынный… — небрежно сказал верзила.

— Пятнадцать рублей, — тотчас перевел Фунтик это выражение с языка коммерсантов на язык обыкновенных людей.

— Это только по случаю, — сказал верзила. — А так он полторы сотни стоит в Москве… Спроси хоть у кого!

— Столько я не наберу…

— А сколько у тебя есть? — живо спросил Фунтик.

— Да около десяти…

— А у матери не можешь… — Фунтик показал двумя пальцами, будто что-то вытягивает из кармана.

— У нее нету… Она и так мало зарабатывает…

— Ладно! — решил за верзилу Семафор. — Остальное он подождет! Подождешь ведь?..

Верзила оказался человеком сговорчивым:

— А чего не подождать?.. Парень он вроде свой… Да, я забыл еще сказать: это не попугай, а попугаиха… Нанесет она тебе к лету яиц, выведутся попугаята, продашь их и разочтешься… Значит, сладились?

— Сладились… А когда?

— Приходи завтра к открытию зверинца и деньги приноси — пойдем за попугаем.

— А он в клетке?

— Все — законно! Об этом тебе не стоит беспокоиться! Ну, я пошел!..

И верзила опять скрылся за досками, будто его и не было…

Прибежал чем-то необыкновенно взволнованный Раб.

— Ты это чего? — вздрогнул Фунтик. — Тревога какая?..

— Там… у одного… — захлебывался Раб, тыча пальцем куда-то за спину. — Вон он стоит… Белая мышь… В банке он ее принес!.. Да по руке прямо так и ползает!.. До того интересно: сама белая-белая, а глаза красные-красные! Усишками шевелит-шевелит!..

Раб, быстро двигая верхней губой, с большим умением показал, как шевелит усишками мышь, и вдруг заявил:

— Надо ее отнять!

— А что?.. — размышлял Семафор. — Можно отнять… Зачем она ему? Все равно у него кто-нибудь другой ее отнимет… Лучше уж мы! Это — который малый? В желтом картузике? На вид не очень здоровый… Но на всякий случай надо сделать разминку…

Семафор подтянул рукава, плюнул в ладони, крепко потер их и начал, вытянув руки перед собой, сжимать и разжимать кулаки. Потом он совал руками вперед — то одной, то другой, одновременно ухитряясь подпрыгивать. Потом сделал вид, что хватает воображаемого противника за волосы и пригибает к земле. При этом он так свирепо взглядывал на Раба, что тот съежился, вероятно опасаясь, как бы Семафор для пробы не проделал этого с ним самим.

А Фунтик в это время предавался приятным воспоминаниям:

— Разминка! Вот у меня однажды была разминка так разминка! Двое меня за одно дело давно ловили — хи-хи-хи-хи! — с год, а то и более! Ну, я — не давался! Только раз иду себе, хи-хи, забылся, вдруг они из ворот выскакивают: «Вот он! Хватай!» Я — тягу! Они — за мной! Я — от них! Хи-хи-хи-хи-хи!.. Вот была потеха! Сначала они меня гнали до бойни, потом повернули к оврагу, через овраг — до лесополосы, а там они меня потеряли! Уж я потом смеялся, смеялся!..

Закончив разминку, Семафор долго смотрел в сторону мальчишки в желтом картузике и наконец сказал:

— Надо меня хорошенько разозлить… Пока я как следует не разозлюсь, не могу мышей отнимать… Душа у меня добрая… Злите меня!

— Как?

— Ну, дразнитесь, обзывайте по-всякому… Я приду в ярость, и тогда — держись! Раб, давай!

Ни Раб, ни Вася сразу не могли придумать ничего такого, чем можно разозлить Семафора: как нарочно, ничего в голову не приходило…

— Большой, а без гармошки! — сказал Семафору Вася.

Тот задумчиво пожевал губами, будто пробуя эту старую дразнилку на вкус:

— Мало… Давай еще что-нибудь…

— Да он уже уходит! — вскрикнул Раб.

— Тогда, Васек, ты беги! — решительно сказал Семафор. — Как он свернет на пустую аллею, выхватывай банку и жми сюда! В случае чего мы тебя поддержим! А может, боишься?

— Почему — боюсь? — обиделся Вася: каждому обидно, если его заподозрят в трусости, да еще такие ребята, как Фунтик и Семафор, которые просто так, из дружеских чувств, помогают ему по дешевке попугая приобрести…