А солнцу, проглоченному темной громадой, совсем не хотелось быть проглоченным. Уже из глубокого чрева тучи оно выбросило вверх, в темную небесную лазурь, два пронзительно-ярких луча. Высящиеся над горизонтом под углом друг к другу, эти лучи были как две огромные солнечные руки, протянутые людям, как привет от уходящего дня, как знак короткого расставания для очередной встречи утром.
Уже все ушли спать — и жена, и друзья, а я все сидел, потягивая легкое шведское пиво. Шелестело внизу море, звенели и плакали чайки, теплая темень позднего вечера легла на палубу. Вечер был прекрасен, и спать не хотелось.
— Что это вы так припозднились, — услышал я знакомый голос.
Рядом со столиком стоял тот самый симпатичный седоголовый моряк.
— Не спится что-то, — сказал я и придвинул к нему стул. — Пивка выпьете со мной?
— С радостью бы, да на работе нельзя.
Он сел, положил на противоположный край стола свою фуражку. К нему тут же подбежал официант. Моряк заказал себе кофе.
— Я-то ладно — пассажир, птица вольная, а вы-то почему на боевом посту? Вся команда спит, наверно?
Мне и в самом деле было интересно: почему не ложится спать этот важный судовой офицер?
— Позвольте представиться, — козырнул моряк, — Василий Николаевич Мишин, третий пассажирский помощник капитана. Пока все не улягутся, какой тут сон. Случись что-нибудь с любым из пассажиров — спрос с меня.
В самом деле, какая огромная ответственность у этого человека! Тысячи пассажиров, громада корабля, а он один на всех. Мне хотелось что-нибудь узнать о нем, о его работе. Его вахта заканчивалась в шесть утра, и у нас было время поговорить.
Ах, Господи! Неисповедимы пути твои!
Закат все угасал и угасал, а я все слушал и слушал его непростую историю.
***
Вася Мишин женился рано.
Однажды он, четверокурсник Архангельского мореходного училища имени Воронина, пошел на танцы. Ходил он туда редко.
Ему нравились учеба и мир книжек про моряков, про морские путешествия, про подвиги нашего флота во время войны. Книгам он посвящал все свободное время.
Но в тот вечер ребята из его группы увлекли его своими разговорами про девчонок, и он пошел с ними.
После объявления белого танца его пригласила брюнетка с озорными приветливыми глазами.
— Почему я вас ни разу здесь не видела? — спросила она с доброй улыбкой. — Я здесь часто бываю...
— Много учусь, хочу золотую медаль получить, вот и некогда, — пошутил Вася и глупо заулыбался.
— Похвально, похвально...
Они еще несколько раз танцевали в этот вечер. Ее звали Люба.
Она была на два года старше Василия.
Он бегал к ней в самоволку, в маленькую квартирку с печкой-голландкой, которая находилась в деревянном доме на улице Поморской. Жили они там вдвоем с матерью, отца у нее не было.
Когда Вася приходил, мама Любы всегда находила повод, чтобы пойти куда-то по делам, и оставляла их одних...
Люба вскоре забеременела, и встал вопрос о свадьбе.
— Ты что, рехнулся? — урезонивала Васю вся группа. — Последний курс на носу.
— Ну что же, я человека брошу? — отмахивался влюбленный по уши Василий. — Это будет неправильно, согласитесь, ребята.
Весной, перед окончанием курса, сыграли свадьбу. Денег совсем не было: Васины родители не могли помочь. Они подняли шестерых детей, жили в деревне на берегу Белого моря и были колхозниками-пенсионерами. У Любиной мамы денег не было тоже. Хорошо, что помогли сокурсники. Они скинулись, кто сколько мог, и свадьба получилась совсем неплохая, веселая, заводная. Моряки-курсанты и несколько Любиных подруг что-то на ходу придумывали, скоморошили. Любина и Васина мамы все время что-то оживленно обсуждали, а Васин папа в конце свадьбы, уже крепко навеселе, размашисто и громко спел любимую песню «Прощайте, скалистые горы...». Во время войны он служил на Северном флоте. Свадьба понравилась всем.
В начале следующей зимы родилась Леночка — Аленка — Аленький цветочек.
А Люба потом на всех вечеринках громко и задорно рассказывала, как бойко она захомутала и женила на себе красивого парня Васю Мишина.
Васе этот ее рассказ, впрочем, тоже нравился, и он тоже радостно всегда хохотал.
Он любил свою молоденькую жену Любу и Ален-ку — Аленький свой цветочек — тоже очень любил.
Он был счастлив тогда — выпускник Архангельского мореходного училища Василий Николаевич Мишин.
2
Машенька Мухина, коренная ленинградка, происходила из интеллигентной семьи. Все отпрыски ее семейного древа были то врачи, то педагоги, то ученые. Вот и ее родители тоже. Отец — научный работник — служил в военном институте, мать — учитель, заместитель директора большой школы на Петроградской стороне города на Неве.
Мечтательница, увлекающаяся натура, Машенька в раннем детстве, до школы, видела себя балериной, лучшей балериной на свете, способной в танце подпрыгнуть над сценой в изумительном шпагате и висеть в воздухе сколько хочешь времени. А вокруг — овации, шквал оваций...
Потом, в школе, она захотела стать, как и мама, учительницей. Быть строгой и доброй одновременно, и чтобы ни одной двойки в классе. Ее ученики — лучшие в городе! А про нее пишут в газетах, говорят по телевизору...
Еще она хотела стать архитектором, чтобы проектировать красивые дома и чтобы людям в них было удобно жить.
