Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие - [5]
Впрочем, сперва казалось, что она, наоборот, осуществит их! Пойдет другая жизнь! Европейский путь! Демократическая республика! Равенство наций! Безбрежные перспективы! Весной семнадцатого Соломон в распахнутой шубе ворвался в квартиру, потрясая кипой газет:
– Ревекка! Керенский в министерстве! Прощай теперь, черта оседлости!
С 1918 года тот, кто не ушел из Казани с белыми, покинуть страну фактически не мог. Когда Женичке исполнилось шестнадцать, она услыхала призыв большевистской трубы: сначала – революция, всё прочее потом. Какая Женева? В революцию гимназистка Гинзбург вбежала с кожаным ранцем, где лежали стихи Блока, Бальмонта и Северянина, девичьи грезы и мечты о победах.
В 1920-м она поступила в Казанский университет на факультет общественных наук. В 1922-м перешла в Восточный пединститут, который и окончила в 1924-м по специальности «история». И до 1925-го преподавала на тюркско-татарском рабфаке и в спецшколе при институте.
Через год Евгения – ассистент кафедры методики преподавания истории в Восточном пединституте. А в 1926-м на свет появляется ее первый сын Алексей. Его отец – врач Дмитрий Федоров. Брак не был удачным, и доктор был отправлен пламенной революционеркой домой – на берег Невы. А она сама, эффектная и образованная общественница, снискала внимание в партийных, творческих и ученых кругах столицы красной Татарии – то есть в тех самых, где вращался видный партиец Павел Аксенов. Увидев Евгению, он обомлел…
…Как именно узнала о них Циля – не известно. Она была человеком нового мира и потому, без сцен и объяснений, сложила вещи и увезла дочь Майю в Покровское. А сама отправилась в Москву – в Институт красной профессуры. Окончив престижный вуз, пошла в Академию имени Фрунзе читать курсантам историю Запада – чтоб, значит, знали все причины его обреченности. Не забыла Цецилия и о диссертации, трудилась над ней упорно в Институте истории Академии наук. Одинокая жизнь в общежитии не смущала ее. Ей и впрямь остались от старого мира одни лишь папиросы «Ира». А всякие там антимонии полетели за борт корабля современности.
Ну а растущий партиец Аксенов получил – о чудо! – отдельную квартиру. Женился на Женичке. Пошел к новым постам. Его всё больше уважали «наверху», всё чаще приглашали на закрытую обкомовскую дачу Ливадия…
Теперь Аксеновы жили так: на улице Комлева – Павел, Евгения, Алеша, Майя и младенец Василий Павлович. На Карла Маркса – Евдокия, Ксения и Матильда. Их не обрадовал развод Павла и Цецилии, они считали Женю разлучницей. Майе и Алеше видеть их не рекомендовалось.
Вася же меж тем начал говорить. Не «мама» и «папа», а «носок» и «чулок» – вот первые усвоенные им слова. А там дело пошло…
Поначалу дети учились на дому. А после пошли в лучшую в городе 19-ю школу – в окружение мальчиков и девочек с удивительными именами: Крармия, Ленина, Октябрина, Ленистал и даже Зикатра… Вы, само собой, легко их расшифровали: Красная армия, Ленин – Сталин, Зиновьев – Каменев – Троцкий – Зикатра… Еще никто не знал, что ждет их завтра.
Всё, казалось, шло как надо.
Пятилетка пролетарским молотом ковала СССР. Уже работал ГАЗ, пылали домны Магнитки, дал ток Днепрогэс, прошла первая передача движущегося изображения (телекино). Началась разработка проекта грандиозного Дворца Советов, увенчанного статуей Ленина, в руке коей, протянутой в коммунистическое завтра, мог ездить грузовик.
Власть утверждалась твердокаменно и несокрушимо. «Мастера культуры», принявшие советы и готовые строить социализм, были объединены в союзы, в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) 1932 года «О перестройке литературно-художественных организаций».
Партия видела роль искусства в управлении массами. И не только кино и цирка, как настаивал Ильич, но и других областей культуры. А чтобы сделать работу эффективной, нужно было сделать их управляемыми, прибрать к рукам.
Уже к 1932 году частных издательств, которых за десять лет до того в одной Москве имелось 220, не осталось вовсе. Свободный выпуск книг, газет и журналов стал невозможен. Времена, когда цензура отклоняла около пяти процентов текстов, миновали. Сопротивление Российской ассоциации пролетарских писателей и журнала «На страже литературы» было «раздавлено железным сапогом». Свободная критика партии с просоветских позиций не мыслилась уже с 1933 года, когда по «делу "Союза марксистов-ленинцев"» были осуждены Мартемьян Рютин, Лев Каменев и Григорий Зиновьев.
Зимой 1934 года Павел Васильевич – делегат XVII съезда ВКП(б) – «съезда победителей». Делегатам вручали подарки. Не обошли и Аксенова – вручили патефон…
На совещании у нового первого секретаря обкома Альфреда Лепы Павел узнал детали выборов ЦК. Против Сталина – больше 49 процентов. А при выборах Политбюро – чуть больше половины. Почти все другие получили сильное большинство, а Сергея Кирова – вожака питерцев – избрали единогласно. «Сам был вне себя! – крикнул шепотом Лепа… – И вконец осерчал, когда друзья Кирова – я, Косиор[1], Постышев
Этот писатель стал легендой еще при жизни. Казалось бы — один из крупнейших молодых советских прозаиков, ставший американским, а потом, наконец, международным — он широко известен. Но это иллюзия. Непростая судьба и труд знаменитого автора «Коллег», «Звездного билета», «Ожога», «Московской саги» и других популярных повестей и романов — Василия Аксенова — всегда были темой сплетен, доносов, баек, мифов. Его многочисленные рассказы, стихи, очерки, интервью и сегодня вызывают интерес. Книга Дмитрия Петрова — итог работы с сотнями текстов, десятками людей — родных, друзей, недругов и критиков Аксенова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Великого князя не любили, он не был злой человек, но в нём было всё то, что русская натура ненавидит в немце — грубое простодушие, вульгарный тон, педантизм и высокомерное самодовольство — доходившее до презрения всего русского. Елизавета, бывшая сама вечно навеселе, не могла ему однако простить, что он всякий вечер был пьян; Разумовский — что он хотел Гудовича сделать гетманом; Панин за его фельдфебельские манеры; гвардия за то, что он ей предпочитал своих гольштинских солдат; дамы за то, что он вместе с ними приглашал на свои пиры актрис, всяких немок; духовенство ненавидело его за его явное презрение к восточной церкви».Издание 1903 года, текст приведен к современной орфографии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.