Васил Левский - [74]
Чтобы осуществить эти планы, нужны не только революционная организация и опытные, преданные делу люди. «Необходимо также еще нечто, без чего нельзя больше обходиться — это деньги, деньги и деньги!»
Добровольные сборы среди членов организации не могли дать достаточно средств. Деньги были у богачей, но те не хотели их дать, «Где же взять деньги?» — чуть ли не с отчаянием обращался Левский к своим единомышленникам. Некоторые советовали заняться экспроприацией, насильственным изъятием денег у чорбаджиев. Левский понимал, что это чревато опасностями для революционного дела. «Предположим, я стал бы сейчас собирать деньги путем организации Налетов? Хорошо, но если среди нас окажутся убитые, что делать без этих людей? Ведь при этом могут погибнуть даже самые лучшие, без которых никак нельзя обойтись. А если, упаси боже, кто-нибудь окажется раненым и будет пойман, да к тому же выдаст все, что тогда делать?»
Выдвигая такие доводы против изъятия денег путем террора, Левский осаживал сторонников быстрых действий, чрезвычайных мер.
— Не спешите, — говорил он таким советчикам-эмигрантам. — Мы здесь должны были бы больше спешить, потому что не имеем даже постоянного убежища, — сеновалы служат нам гостиницами, но иногда и они для нас недоступны.
Он пытается получить деньги у чорбаджиев, взывая к их совести, к патриотическому долгу.
«Как вообще все болгары жаждут освобождения от несносного варварского ига, так и вы, надеемся, сочувствуете этому от всего сердца, — говорится в одном из писем. — Для достижения этой цели необходимы деньги, деньги и еще раз деньги. Вас, как одного из патриотов и здравомыслящих болгар, имеющих известное состояние, мы просим пожертвовать на народное дело».
Первый призыв — вполне мирного содержания. Но он не принес желаемых результатов. Чорбаджии не захотели добровольно раскошелиться. А деньги так нужны! Левский ищет их всюду. Он пишет Христо Ботеву: «Болгарская земля давно перестала быть раем для султана. Народ слушает меня, готов в любой час поднять революцию, но где оружие? Деньги и опять деньги! Кто найдет деньги и вооружит болгарский народ, тот будет самым большим патриотом. Вот почему ты не спи, а ищи золото на валашской и русской земле любым способом».
Левский пишет личные письма известным ему богачам. Он привлекает их внимание к жалкому состоянию соотечественников:
«Кто мы такие, болгары? Тяжело и гнусно придавленные проклятыми турками, мы каждый день терпим муки и мерзости, противные человечеству и свободе совести... На кого падают сиротские кровавые слезы, льющиеся каждый день перед богом, чтобы избавил он их от грязных рук, которые каждый день вырывают хлеб из уст и заставляют умирать с голоду? Детей их отуречивают, бесчестят молодых жен и дочерей. Эти невинные — не наши ли братья и сестры?.. Не мы ли, особенно вы, чорбаджии, являемся причиной того, что царит еще это беззаконие?.. Не льются ли их кровавые слезы на наши головы? Если мы, их братья и отцы, не восстанем для спасения своих матерей, жен, сестер и детей, кто другой им поможет?»
Левский рисует будущее освобожденной родины: «Не так будет в нашей Болгарии, как теперь в Турции... Все народы в ней будут жить под одними и теми же чистыми и святыми законами — и турки, и евреи, и пр., кто бы они ни были, для всех будет одинаково, если только признают они законы наравне с болгарами. Так будет в нашей Болгарии. Мы преследуем не турецкий народ и не его веру, а султана и его законы — одним словом, турецкое правительство, которое варварски владеет не только нами, но и самими турками».
Левский призывает помочь народному делу, внести указанную в письме сумму. Но теперь он уже не ограничивается просьбой, увещеванием.
«Пишем вам об этом в последний раз. Ждали мы, что вас тронут горячие слезы нашего несчастного народа, который находится в самом бедственном положении, но этого не произошло. Вы пьете его кровь и предаете его мерзкому мучителю. Поймите, мы решились уже... Или вы присоединитесь к нам, или мы уничтожим вас. Выбирайте, что вам дороже: тридцать лир или золотая свобода, в которой ваше имя было бы отмечено на вечные времена? Постарайтесь хорошо обдумать это, господа. И не задерживайте нас, так как нам надоело уже смотреть на хладнокровное отношение богачей к страданиям нашего народа...»
Но ничем не пронять толстосумов. Письма с угрозами на чорбаджиев не действуют. Левский пишет Данаилу Попову: «Безденежье мучает. Оставлю все другие дела и займусь деньгами. Трудно? Но что делать? Пан или пропал».
Наконец Левский делает следующий шаг, которого он так долго остерегался. В июне 1871 года он написал членам комитета в городе Сливене:
«Постарайтесь через тайных ваших юнаков достать деньги от тех отвратительных болгар, то есть чорбаджиев-кровопийц и противонародных элементов, которые не хотят участвовать в народном деле. А тех, которые предают нас туркам, следует своевременно уничтожать.
Юнакам нужно выделять десятую часть взятых ими денег для распределения между собой, а остальные должны вноситься в кассу».
Это уже прямой призыв к террору, к насильственному изъятию денег. Продиктован он отчаянием и удушающим безденежьем. Чтобы двигалось дело, надо добыть деньги любым путем. Иного выхода нет. «Пан или пропал!»
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Мария Михайловна Левис (1890–1991), родившаяся в интеллигентной еврейской семье в Петербурге, получившая историческое образование на Бестужевских курсах, — свидетельница и участница многих потрясений и событий XX века: от Первой русской революции 1905 года до репрессий 1930-х годов и блокады Ленинграда. Однако «необычайная эпоха», как назвала ее сама Мария Михайловна, — не только войны и, пожалуй, не столько они, сколько мир, а с ним путешествия, дружбы, встречи с теми, чьи имена сегодня хорошо известны (Г.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.