Вашингтонский узел. Время испытаний - [58]

– Безусловно, нет.

– Вы в этом уверены, мистер Лейкмор?

Директор заподозрил неладное – но не ответить не мог.

– Совершенно.

– Исламское государство является террористической организацией?

– Оно признано таковой Госдепартаментом США.

– Как, по-вашему, мистер Лейкмор, Исламское государство угрожает Соединённым штатам?

– В каком-то смысле да.

– Не могли бы вы пояснить свой ответ?

– Сенатор, я не считаю Исламское государство определённой и насущной угрозой для США в ближайшей перспективе – тем более сейчас, когда оно потеряло свои территории и превратилось в террористическую сеть наподобие Аль-Каиды. Россия, Китай, КНДР, Иран – представляют для нас намного более серьёзную угрозу прямо сейчас. Но распространение идеологии ненависти в Интернете вкупе с расширением возможностей для террористических атак – в долгосрочной перспективе представляет собой серьёзную угрозу для наших союзников и для нас самих.

Сенатор положил карандаш на стол

– То есть вы считаете, что Россия для нас более опасна, чем распространение ненависти к самой сути нашего общества, когда некоторые из его членов, посмотрев полный ненависти ролик об убийствах, покупают автомат и идут на улицу убивать?

– Сэр, это моё мнение и я сказал то, что сказал.

– Хорошо.

Сенатор Мур достал из папки какой-то документ

– Как вы считаете, мистер Лейкмор, контакты с представителями Исламского государства, его высшей иерархии для госслужащего США являются преступлением?

– Это зависит от обстоятельств

– Поясните, пожалуйста

– Сенатор, по роду своей деятельности нам приходится иметь дело не лучшими представителями рода человеческого. В том числе и с теми, кто враждебен США. Но это наша работа, мы не можем выполнять её иначе.

– Поясните, что, по-вашему, значит «иметь дело». В Афганистане наши морские пехотинцы имеют дело с организацией Талибан и другими террористами – они сражаются с ними и убивают их. Я понимаю, когда вы арестовываете и убиваете известных террористов. Это не всегда законно с точки зрения… но это опустим, это я могу понять. Что, по-вашему, значит – «иметь дело»?

– Всё то, что вы назвали, сэр.

– Хорошо. Вы лично, мистер Лейкмор, имели дело с Исламским государством? Конкретно с его высшими представителями?

Сердце пропустило удар.

– Я не помню.

– Я освежу вам память. Вот фотография. Это вы. Справа от вас – Абу Бакр аль-Багдади, духовный лидер Исламского государства. И вы с ним отнюдь не имеете дело в том значении, о котором мы сейчас говорим. Вы мирно беседуете и даже, кажется, улыбаетесь.

В зале раздался шум… журналистов не было… или ему показалось? Пот тёк по спине, поднялось давление… все плыло.

– Вы не скажете, какие отношения вас связывали с Абу Бакром аль-Багдади?

– Он тогда не был в розыске

– Я спросил не это, мистер Лейкмор.

– У меня нет другого ответа на этот вопрос. Я не помню, как я встречался с Абу Бакром аль-Багдади

– То есть вы не помните, когда был сделан этот снимок?

…

– Я освежу вам память, мистер Лейкмор. Он был сделан в Иордании, в четырнадцатом году. Тогда война в Сирии шла полным ходом и нам нужны были союзники. ЦРУ, по всей видимости, увидело союзников в Исламском государстве…

– Это вопрос?

– Это утверждение, мистер Лейкмор. У меня нет другого объяснения этой фотографии, если не считать той возможности что вы являетесь изменником Родине.

– Это просто смешно!

Сенатор Мур снял очки.

– Это не смешно. Как вы думаете, для чего мы здесь, мистер Лейкмор?

…

– У меня есть племянница, мы любим играть в одну игру. Я отворачиваюсь, она что-то делает, что-то изображает… потом я кричу «стоп!», поворачиваюсь, и я должен угадать, что она делала, пока я отвернулся. В некотором роде мы сейчас занимаемся тем же самым, мистер Лейкмор. Пытаемся угадать, чем вы занимаетесь у нас за спиной.

…

– Я просто хочу понять, мистер Лейкмор. Понять для себя и попробовать как-то уяснить это для общества, для моих избирателей… хотя это непросто. Я хочу понять, мистер Лейкмор, когда мы выделяем деньги на ЦРУ – кого, черт возьми, мы этим поддерживаем. И чему, черт возьми, мы способствуем этими деньгами? Вообще – ЦРУ все ещё на нашей стороне? Или уже давно нет?

* * *

Машина была совсем рядом… но дойти до неё было само по себе проблемой. Двоилось в глазах, немели ноги…

– Мистер Лейкмор, вам предъявлены обвинения?

Дверь захлопнулась, отделяя его от жаждущей крови шакальей братии, машина – замигала красным и синим и тронулась.

Директор налил полный стакан и выпил. Он держал здесь спиртное, хотя это была федеральная машина.

– Что произошло? – спросил сидевший рядом ЗДР.

– Он ткнул мне в лицо фотографией, где я с Аль-Багдади!

– Ого.

– Нас кто-то сливает.

Дело действительно было давно – но в тринадцатом году, а не в четырнадцатом. ЦРУ тогда спешно готовило отряды для штурма Дамаска и ликвидации Асада, вообще – искало новых союзников, после того как стало понятно – вооружённая оппозиция сама по себе Асада не победит и к власти не придёт. Тогда ИГ были всего лишь ещё одной группировкой, крупной – но не более того. Они не рубили тогда головы на площадях, черт возьми! Это была суннитская группа, вытесненная из Ирака агрессивной прошиитской политикой Нури аль-Малики, который сломал систему сдержек и противовесов, созданную при американцах, и понимал демократию как вульгарную власть большинства – то есть шиитов. Никаких слов он не слышал, попытки до него достучаться ни к чему не приводили. То что называлось ИГ – отступило тогда не только в Сирию, где нашли свой приют почти два миллиона бежавших из Ирака баасистов – но и в Иордании, где король пытался играть на противоречиях между соседями и обеспечить своей стране роль этакого регионального хаба. Палестинцы… теперь ещё беженцы из Ирака и Сирии, интересы израильтян, которые не собирались ждать, пока иранский Корпус стражей Исламской революции постучится к ним в дверь. Тогда спешно строили лагеря, брали людей из лагерей беженцев… был там и Аль-Багдади. Только…