Вашингтонский узел. Время испытаний - [15]

Я пожал плечами

– Если это так, почему вы не привлекли его к суду? Есть приговор, доказывающий эти факты? Если нет, то о чем мы вообще говорим?

– Приговора нет, потому что Стэн Бишоп заключил сделку со следствием. Он избежал наказания в обмен на информацию. Но это не делает его менее виновным.

Я пожал плечами

– Я то тут при чем?

– Кто был начальником станции в Багдаде в девятом и десятом годах?

– Стэн Бишоп.

– И вы работали на станции в это же время. Верно?

– Да.

– В какой должности?

– Старший кейс-офицер. Затем депьюти[13].

– И вы не видели, что Стэн Бишоп злоупотребляет служебным положением?

Я покачал головой

– Мы говорим на разных языках.

– Так просветите нас.

– Две тысячи девятый. По стране катится вал насилия, он начался в две тысячи восьмом и продолжается, у нас нет сил это остановить. Идёт религиозная война. Городские кварталы обстреливают друг друга из миномётов только потому, что одни шииты, а другие сунниты. Одного парнишку застрелили только за то, что у него было имя Али. Другого – за то, что сорвал баян[14]** со стены. Парикмахеров убивали, чтобы не брили бороды, таксистов чтобы не ездили в чужие районы, солдат – чтобы не служили в армии. По всему городу в жилых комплексах понастроено нор – тайников, откуда работают снайперы. И мы – посреди всего этого дерьма, пытаемся хоть что-то сделать. Затем десятый год. Мы понимаем, что что-то не то и принимаем решение валить нахрен отсюда. На нас это все сваливается как снег на голову, ведь до этого нас ориентировали на двадцать – двадцать пять лет пребывания в стране. Нам приходится консервировать агентуру, готовиться к работе в условиях отсутствия американских войск в стране, переоценивать приоритеты. Если раньше мы охотились за джихадистами – то теперь нам нужны источники в иракском правительстве, в общинах чтобы понимать, что ждёт нас и весь мир через месяц, через год, через пять лет. И все это, б…, мы делаем под обстрелами, рискуя жизнью. А теперь вы меня спрашиваете, как я мог не заметить, что Стэн Бишоп работает на свой карман?

…

– Знаете… идите нахрен.

Прошлое

Май 2008 года

Ирак, Багдад

Знаете… в этой жизни ко всему привыкаешь. К провальному браку, к дерьмовой погоде, к идиоту начальнику – ко всему. И когда ты привыкаешь – ты становишься частью дерьма. Или дерьмо становится частью тебя.

В любом из этих двух случаев – ты становишься дерьмом…

Во второй мой тур в Ирак – я летел на самолёте, который посвящённые люди иронически называли «птица счастья». Это был самолёт, который изъяли у какого-то босса, который отмывал деньги колумбийцев и передали в распоряжение ЦРУ – а ЦРУ его использовало в программе перевозки PUC. Это person under control – такой эфемизм придумал Минюст США для того чтобы не давать задержанным боевикам статус военнопленных.

Вместе со мной летели бывшие американские морские котики – теперь они работали по контракту на SAD – дивизион специальной активности ЦРУ. Они старались не задевать меня, а я старался не задевать их. Так и долетели.

На сей раз – нас встречал бронированный автобус Хундаи. Судя по всему мы смирились с тем, что все это надолго и начали обустраиваться капитально. Дорога от БИАП в город несильно изменилась – разве что горелой техники больше стало.

Ирак остался тем же самым– и в то же время стал другим. Все проекты строительства американских предприятий – Дженерал Моторс хотела построить тут автомобильный завод а Макдональдс – сеть быстрого питания – так и остались прожектами. Война с населением и населения между собой вспыхнула с особым ожесточением. Зелёная зона отгородилась от остального города забором высотой более двадцати футов. Большая часть перемещений в городе – производилась вертолётами, так как по земле было слишком опасно.

Почему иракцы сопротивлялись нам, ведь мы хотели сделать им добро? Знаете, тот кто найдёт ответ на этот вопрос, может подавать заявление на должность Госсекретаря… я серьёзно. Я всегда, когда мне задают такой вопрос, вспоминаю одну русскую пословицу – волк, съевший твоего врага отнюдь не становится тебе другом. Мы почему то считаем, что если народ страдает от какого-то диктатора, а мы помогаем его свергнуть или сами свергаем – то мы вправе считать что этот народ нам друг. Точнее не так – мы вправе рассчитывать что этот народ назовёт нас своим другом. Но мы просто не представляем, каков потенциал антиамериканизма во всем мире, и особенно – на Ближнем Востоке. Это есть в Европе – почему же мы удивляемся тому как нас ненавидят в Багдаде?

Новое посольство было не узнать – в несколько раз больше предыдущего со своим жилым комплексом. Стены были покрыты специальными матами – в них застревали осколки при обстреле. На территории были выкопаны щели, куда надо было прятаться при миномётном обстреле.

Стэн Бишоп – уже почти год был начальником станции в Багдаде. Меня он встретил радушно, налил виски. Выпили, потом он предложил пройтись.

– Чтобы ты понимал – сказал он – шансов здесь нет никаких. Для демократии я имею в виду. Они просто режут друг друга, мы даже трупы не успеваем собирать. Эти придурки из Пентагона придумали стратегию расширения контроля – но это обернётся лишь большим количеством трупов