Вашингтон - [6]

Указывая на различие в методах колонизации между французами и англичанами, академик Е. В. Тарле замечал, что первые стремились к легкой наживе, их прельщали меха, которые доставляли индейцы-охотники. Враждовать с добытчиками было экономически невыгодно, да и опасно — индейские племена но численности значительно превосходили французов.

По этим причинам индейские племена по большей части выступали французскими союзниками.

Когда спавшие в английских колониях пробудились, то с величайшим ужасом обнаружили — Новая Франция чудовищной дугой от реки Святого Лаврентия через Великие озера, Миссисипи до Нового Орлеана охватывала английские колонии. Везде вдоль этой линии встали форты. Слов нет, линия фортов выглядела более внушительной на карте, чем на деле. Но если французы усилят их, тогда английские колонии навсегда останутся запертыми в своих границах. Прощай надежда на достижение «Южного моря» и загадочной Калифорнии!

Вирджиния почувствовала близкое присутствие французов, стоило первым поселенцам после Ланкастерского договора перевалить через хребет Блю-Ридж. Они вторглись в предполье Новой Франции, столкнулись с индейскими племенами, опиравшимися на французов. В Вирджинии было только и разговоров о коварстве французов, которые тайком, за спиной английских колоний, создали цепь фортов, что особенно возмутительно, являвшихся одновременно торговыми пунктами. Нужно было подниматься против французов во имя наисвятейших принципов наживы, но как?

Никакого единства среди 13 английских колоний не оказалось даже перед лицом французской угрозы. В Массачусетсе не желали делать ничего, если только не затрагивались непосредственно интересы этой колонии. Жители Нью-Йорка мало думали об общем благе, они заботились только о том, чтобы ирокезы, дружившие с французами, не встали на тропу войны, а продолжали продавать меха, которые нью-йоркские купцы сбывали тем же французам. Нью-Джерси далеко отстояла от беспокойных мест, а обе Каролины были слишком слабы, чтобы можно было рассчитывать на эффективную помощь. Да и сама Вирджиния отнюдь не рвалась к конфронтации с Новой Францией по всем линиям, дело не шло дальше достижения непосредственной выгоды. Собрать единое войско английских колоний было совершенно невозможно, каждому губернатору для этого предварительно пришлось бы обратиться к ассамблее за средствами. А отрицательное отношение их членов к военным тратам было общеизвестно. Логики Сент-Джеймса в Лондоне могли только радоваться, что наконец у колоний появились собственные побудительные мотивы к схватке с Францией. Королевские министры не могли взять в толк, что колонии, солидарные в этом отношении с Англией, не желали нести никаких издержек. Им бы повнимательнее присмотреться к политике колоний во время недавнего тура англо-французских войн. В Северной Америке колонии никогда не шли дальше обеспечения собственных интересов в самом узком смысле. Если и происходили военные действия, то они отнюдь не развертывались синхронно с кампаниями на других театрах. А войну за австрийское наследство, закончившуюся в 1748 году, колонисты даже прозвали «войной короля Георга»!

С французами в Северной Америке сражалась регулярная английская армия при самой незначительной помощи со стороны местного ополчения. «Ополчение, — сардонически писал У. Бирд, — единственная постоянная военная сила в Вирджинии, и оно наслаждается благами бесконечного мира». В Лондоне получила хождение теория о том, что жители колоний просто не способны исполнять воинский долг. Теория эта оказалась поразительно живучей и впоследствии очень дорого обошлась Англии, ибо в нее поверили и английские генералы. В метрополии не видели, что «миролюбие» (которое, кстати, никак не проявлялось в кровавых расправах с индейцами) объяснялось более существенными причинами, колониальная верхушка смотрела глубже — в карман. Ни плантаторы Вирджинии, ни торговцы и банкиры Новой Англии не желали опустошать свои сундуки ради короны. А когда на карту были поставлены и их интересы, они внезапно почувствовали прилив патриотических чувств, ощутили себя подданными заморского короля, надеясь, что английское войско отгонит французов, защитив Британию и отстояв своекорыстные интересы колоний.

Если в Сент-Джеймсе по дальности расстояния могли принять патриотическую горячку колоний за желание субсидировать войну против Франции, то королевские губернаторы на местах давно расстались с иллюзиями на этот счет. Они постоянно сталкивались с практическими результатами применения в Америке хваленого английского самоуправления. Губернатор мог получить средства на сбор ополчения и ведение боевых действий только с согласия ассамблеи колонии. В почтенных собраниях заседали тертые люди, придерживавшиеся доктрины «мы слишком горды, чтобы подчиниться, слишком сильны, чтобы нас согнули в бараний рог, и слишком просвещенны, чтобы не видеть последствий», к которым приведет безропотное повиновение, безразлично — британскому монарху или английскому парламенту.

«Правление наше так счастливо устроено, что губернатору нужно сначала перехитрить нас, и только потом он может угнетать нас. И даже если ему удастся выжать из нас деньги, он должен еще заслужить их», — шутил У. Бирд, описывая нравы Вирджинии в письме приятелю на Барбадосе. Губернаторам было не до шуток, некоторые из них умерли в должности, надорвавшись в спорах с ассамблеями, что посеяло за океаном законные сомнения в крепости короны.