Вашингтон, округ Колумбия - [67]

— Невралгия, — непринужденно ответил он и спросил, как поживает Инид.

— Похоже, я буду с ней разводиться.

— Ты с ней? Или она с тобой?

— Я с ней. Она совершенно открыто… живет с флотским капитаном.

Бэрден беспокойно заерзал в шезлонге. Не такие разговоры полагается вести с юным воином, отправляющимся на битву.

— Понимаю, — сказал он, страстно желая, чтобы поскорее вернулась Диана. Об иных сторонах человеческого существования он предпочел бы вовсе не знать.

Но Клей был явно намерен не щадить его.

— Перед отъездом я должен принять окончательное решение. уезжаю сегодня ночью. Вечером я увижусь с ней.

— Она хочет развода? — Клей ждал, что Бэрден начнет задавать вопросы, и он начал их задавать.

— Хочет, когда я не хочу. Не хочет, когда я хочу.

— Но ты-то, во всяком случае, знаешь, что тебе нужно. хочешь развода?

— Думаю, что да. Что толку жить так, как мы живем, — я в отеле, а она в нашем доме с ребенком и с этим гадом капитаном.

— Похоже, на самом-то деле ты хочешь быть снова с ней. — Бэрден взял категорический тон. — В таком случае помирись.

— Это не так легко. С ней не так легко помириться.

— Клей… — Бэрден терпеть не мог людей, которые для вящей проникновенности и убедительности называют других по имени, но теперь ему приходилось проявлять максимальную убедительность уже хотя бы ради того, чтобы положить конец неприятному разговору и вновь вернуться к видению раненых солдат в саду: сначала его отец, потом Клей… Золотистые кудри слиплись от крови, в голубых глазах стеклянный блеск смерти. О, сколько в этом красоты! И доблести! — Клей! Если ты хочешь пройти в конгресс от Второго округа, нельзя допустить, чтобы она развелась с тобой. Ты можешь развестись с ней и быть избранным, это мыслимо, но зачем затруднять и без того трудные выборы?

— Значит, альтернатива: мне жить в отеле, а она пусть живет в нашем доме с любовником? Вы думаете, избиратели не узнают об этом?

— Но дело вовсе не в том, что ты живешь в отеле. Дело выглядит совсем иначе. Ты служишь в армии. Ты отправляешься за океан. Ты разлучаешься с женой на вполне законном основании. Кто знает, какими вы будете через год или два? — Бэрден проповедовал бездействие — это всегда лучшая политика в личных делах. Ему самому предстояло порвать с Айрин; пока что он просто не предпринимал никаких шагов, и в результате ему не приходилось выслушивать никаких упреков, не было никаких сцен под занавес, а лишь взаимная симпатия в тех редких случаях, когда они встречались на нейтральной почве у кого-нибудь в гостях. Он не верил, что найдет в себе силы вновь войти в ту комнату, где он так неожиданно чуть не провалился в преисподнюю и, лежа посреди чашек, блюдец и лужиц пролитого чая, воочию увидел перед собой смерть.

— И наконец, — с категоричностью, исключавшей всякие возражения, — Блэз. Он тебе нужен. Но захочет ли он тебе помогать, если ты перестанешь быть его зятем?

Тут вернулись Диана и Китти. Они шумно засуетились вокруг уходящего на войну солдата, и тот вскоре действительно ушел. Диана пошла проводить его через розовый сад к подъездной аллее. Китти секунду смотрела ему вслед.

— Как мне хотелось бы, чтобы она вышла за него замуж!

— Угу! — произнес Бэрден, печально соглашаясь с ней.

— А не за Билли.

— Угу! — Бэрден взял еще одну сочную ноту. Ветерок донес запах роз.

— Интересно, сожалеет ли Клей о том, что женился на Инид? Тут есть о чем пожалеть. С Дианой у него гораздо больше общего. Они созданы друг для друга. А кто она теперь? Коммунистка замужем за калекой. Ах, как это печально! Как печально то, что делает с людьми жизнь.

VI

— Билли нравится в газете?

— Очень нравится. Как Инид?

— Прекрасно. Она поселилась в Джорджтауне.

— Очень мило. А мы теперь на Висконсин-авеню.

— Тебе нравится работать в приемной отца?

— Да, это интересно. Вот разве что избиратели…

— От них иной раз просто житья нет. Как миссис Блейн? Мисс Перрин?

— Мисс Перрин теперь замужем. Они по тебе скучают.

Клей сел в машину. Разговаривать с Дианой никогда не было особенно легко, а теперь и подавно. Мало помогало даже то, что они избегали смотреть друг другу в глаза.

— Береги себя. — сказала она. — Ну, там, на фронте.

— Ладно. Береги… отца. — Они попрощались за руку. Он включил двигатель. Она пошла к дому, но потом обернулась и махала ему рукой на прощанье, пока он объезжал рыбный прудок. Он помахал ей в ответ, потом их разделили деревья. По подъездной аллее выехал на шоссе. Хорошо, что он на ней не женился и не тратит теперь жизнь на тягостные разговоры. Инид и та больше устраивала его, во всяком случае с ней никогда заранее не знаешь, чего ждать.

— Тебя могут убить! — в неистовстве воскликнула она.

— Это решило бы все.

— Я никогда не прощу себе, если тебя убьют! Никогда. У меня будет такое ощущение, будто я невольно приложила к этому руку. Ты нравишься Джо, ты знаешь?

— Интересно, с чего бы?

— На него произвели большое впечатление какие-то твои слова, которые я ему передала. Джо прекрасно разбирается в людях, а уж на рояле играет, как бог. — Инид сделала затяжной глоток из бутылки с кока-колой. По ее словам, вот уже несколько недель, как она перестала пить: «Пока не кончится война. Это мой вклад в победу».