Ваше Благородие - [30]

Лёшка среди волны своих егерей влетел в открытый проход и разрядил один за другим свои пистолеты.

– Вперёд! Бей их, братцы!

Организованного сопротивления не было, в сторону недалёкого села неслась пара десятков турок, спешивших поскорее там укрыться, а с тыла подбегала уже первая рота Давыдовского. Теперь нужно было только продержаться здесь ещё минут пять, пока из леса не подскочит затаившаяся там кавалерия.

– Прапорщик, почему раньше времени начали? – заполошно дыша, прохрипел, сблизившись с ним, егерский капитан.

– Гонцы выезжали, – коротко бросил ему Лёшка, показывая на бьющуюся неподалеку в агонии лошадь.

– Да пристрелите вы уже её! Фёдор, да добей ты, что ли, чтоб скотина не мучилась!

– Не могу, вашбродь, жалко кобылу, – мотнул тот головой. – Вон пущай хоть Стёпка это сделает.

– Всем перезарядиться и занять позиции в цепи! Ждём турок! – отдал команду Егоров и сам начал долгую перезарядку своего штуцера. Цепочка егерей особой команды сейчас дружно и молча работала шомполами, загоняя пули в свои фузеи и штуцера. Слышалось только их позвякивание от удара о ствол да ещё глухое постукивание молоточков, загоняющих свинцовую смерть в винтовые нарезы.

Рота егерей в это время начала расширять проход для своей конницы, растаскивая в стороны весь хлам и разворачивая захваченные пушки в сторону села.

А в Пьетрели же сейчас царила паника. Неожиданное нападение русских застало турок врасплох, и им нужно было время, чтобы собрать все свои подразделения и потом кинуть их в атаку. Но времени на это уже не было. С южной стороны села, а затем и с других околиц засверкали огоньки выстрелов, и донесся крик наступающих. Цепи егерского батальона, поднятые своими офицерами и унтерами, вышли к околице, ведя частый ружейный огонь.

«Бабах, бабах, бабах» – грохнули три пушки, наконец-то развёрнутые с северного направления в сторону своих бывших хозяев.

«Шиих!» – ушли заряды дальней картечи с протяжным стоном, лупя тяжёлыми двадцатиграммовыми пулями по домам, заборам, лошадям и телам турок.

– Ураа! – влетел первый эскадрон гусар в село через только что открытый для них проход.

– Ураа – с лихим свистом и криками пронеслась по главной улице первая сотня донских казаков.

– Руби их в песи, круши в хузары! – орал ротмистр Ахтырского гусарского полка Гущинский, срубая на скаку первого турецкого пехотинца.

– Сарынь на кичку! – кричал древний казачий клич урядник третьего донского полка Платоха, разворачивая свой лихой десяток в сторону стоящих в отдалении юрт.

Вдруг от этих юрт, совершенно молча, выскочило около полусотни всадников и, не разворачиваясь, всё в том же плотном построении, как и вначале, как нож сквозь масло, прошлись через десяток Платона и через цепочку егерей, втягивающую в село с запада. Сверкнули клинки и так же молча, как и возникли эти всадники, пропали в ночи.

Разгром у турок был полным, около трёх сотен их было порублено, при этом столько же сдалось русским в плен. Было захвачено два знамени, провизия и три орудия. Но самое главное, сводный русский отряд, пройдя через лесной массив, выходил на оперативный простор и теперь мог отрезать лесную группировку турок от их главных сил.

Глава 9. Беслы

– Ахтырский гусарский и третий донской конные полки уходят вперёд, – ставил задачу Пишчевич. – Егерский батальон Давыдовского следует вдоль леса за нами. В случае появления неприятельской конницы прикрываетесь лесом, там они уже за вами не полезут, да и не до этого им будет. У них тут скоро всё трещать начнёт. И вот-вот уже наши главные силы прорвутся по основному тракту.

– Особая команда Егорова, вы своё задание уже выполнили. Пойдёте с егерским батальоном? – и полковник взглянул на Лёшку, мявшего в руках какой-то серый мех.

У того были красные глаза, лицо словно бы сжато судорогой, и вообще он выглядел сейчас каким-то странным.

«Ну как же, устали штуцерники, небось. Неделю ведь без продыху по снегу и по грязи проползали, притомился, видать, парень, – подумал командир гусарского полка, оправдывая заочно прапорщика».

– Ваше высокоблагородие, у меня к вам будет просьба! – подняв глаза на полковника, отрывисто выговорил офицер-егерь.

– Да, слушаю, прапорщик, – удивлённо вскинул тот брови.

– Прошу вас отпустить мою команду по своему направлению, у нас есть вопросы вот к этим вот, – и он положил на чурбак волчью шапку, чем-то напоминающую малахай кочевников. Верх у неё был кожаный, с мехом по бокам и со свисающим сзади волчьим хвостом.

– Их полусотня ушла на запад по просеке, мимоходом прорубившись через казаков и егерей. У меня погиб… – И Лёшка замер на миг, – у меня погиб близкий мне человек. Я хочу знать, что это были за «волки» и потом спросить с них за всё.

– У меня тоже троих срубили, – кивнул сидящий рядом Давыдовский.

– Лихие джигиты. У меня тоже половину десятка посекли, – подтвердил сказанное войсковой старшина Янов, командующий в этом деле казаками.

– Понятно. Их-то сколько сбили всего? – уточнил Пишчевич.

– Два тела только на земле нашли, – доложился Давыдовский. – Может, их, конечно, и больше там было, да только эти с собой утащили. И за этими ведь вернулись, да только мои егеря с Егорьевскими их прочь отогнали.