Ваш выход, рыцарь Вешковская! - [6]

— И вовсе нет!

— Агата, молчи, — Ло, не отрываясь выпученными глазами от замершей у кафедры «мантикоры», дернул меня за косу. Я набычилась уже по серьезному:

— И вовсе нет. Я доказать вам могу.

— Ну-ну. И коим образом? — почти не размыкая губ, процедила госпожа педагог.

— Своей природной интуицией.

— Так вы упорствуете? Подобное качество хорошо на ристалище, а не за партой, где учитель — единственно достойный авторитет… Извольте. А мы потом все вместе посмеемся.

— Боюсь, вам не понравится.

— Что? — прищурилась она на меня.

— То, над чем мы будем смеяться.

— Кадет Вешковская! Да вы забываетесь и со своим воспитанием, действительно, спустились с гор, где и понятия не имеют о…

— Вас ждет неминуемая опасность.

— Где? — на выдохе замерла она.

— Прямо здесь, — с прищуром кивнула я на учительский стол. — Здесь она вас и ждет. Если вы туда подойдете и… сядете.

— Да с чего, вдруг? — скосилась дама туда же. — Что вы там… сделали?

Дежурный по курсу Года стремительно подпрыгнул со своего стула в самом конце кабинета:

— Ничего! Вы нас запустили вовнутрь лишь после колокольчика на занятие! Мы бы и при… желании не успели.

— Так-так… — госпожа Лэшок пристально оглядела притихшую в предвкушении мелкую «публику» и снова уставилась в ознаменованный пророчеством стул. — Ну, что ж… Остается лишь… — пять быстрых шагов, вдох и решительно…Тр-ресь! Хр-ба-бах!.. Одинокое тихое хи-хи… И полная ти-ши-на… — Ка-дет Вешковская?

— Так точно, — я сама от удивления едва шевелила губами, но через секунду уже испуганно зажмурила глаза:

— Кадет Вешковская! Я не знаю, когда вы успели! — едва подскочив на ноги, во всю мощь заорала взлохмаченная педагог. — И помогал ли вам кто-нибудь из присутствующих! Но, этот поступок, действительно, присущ только твари! Твари, которой неведом стыд! Вы…

— Госпожа Лэшок.

— Да, кадет Подугор?!

— Если бы вы были мужчиной, я бы вызвал вас на поединок за оскорбление, несовместимое с честью будущего рыцаря Прокурата, — Ник, медленно поднявшийся с места, сжал свои кулачки, а я тогда отстраненно подумала: «А у него на руках цыпки… Тоже, на горке…», — и сглотнула слюну.

— Что?! — на госпожу же учителя я теперь даже взглянуть забоялась. — Что вы сказали?.. Да я вас обоих… Обоих… А, ну, оба — за мной в кабинет канцлера Исбурга! Быстро! — и первой застучала каблуками к двери…

Однако в кабинет за высокой полированной дверью нас тогда не пустили. Мы сидели рядом на длинной холодной кушетке и громко сопели в унисон, слушая, приглушенный магией крик, доносящийся с другой ее стороны. Госпожа Лэшок единовластно солировала. Я — тихо сопела. Ник первым открыл рот с этой:

— А здорово ты ее, — буркнул, сцепив свои руки в цыпках. — проучила.

— Ага… — и, повернувшись, подняла на него глаза. — Ты тоже… здорово… Николас.

— Зови меня Ник… Агата, — и улыбнулся, пожалуй, впервые за первую половину года нашего первого совместного курса. — Я Ник для друзей.

— Так, а мы теперь — друзья?

— Угу. И я тебя защищать стану.

— Вот еще. Я ведь — не дама, а сама — почти рыцарь.

— Но, ты ведь — девочка? — удивленно наморщил он нос.

— Ну… да, — удивилась и я такой логике. — А-а…

— А раз так, то положено.

— А-а-а… Ну, это мы еще поглядим. Ты не думай, я — сильная. У меня знаешь, какие мышцы? Тебе показать?

— Не надо. Я тебе верю, — глубокомысленно вздохнул мой защитник. Однако в следующие одиннадцать лет, все же остался верным себе.

Хотя, тот знаменательный день, положивший начало нашему неравному противостоянию с госпожой Лэшок, дал нам с Ником еще одного «защитника», выступившего прекрасным внешним «противовесом»:

— Кадеты! — грозный канцлер Исбург, тогда еще с чисто выбритым подбородком, оглядел наши подскочившие с места фигурки. — После содержательной беседы с уважаемой госпожой Лэшок, я пришел к выводу, что вам обоим необходим рыцарь-наставник.

— Господин канцлер?!

— Госпожа Лэшок, вы считаете, этих мер будет недостаточно?

— Не-ет, — стремительно «сдулась» та.

— Я тоже так думаю… Кадеты, жду вас после занятий в своем кабинете. А теперь развернулись и в класс!.. Госпожа Лэшок?

— Ой… А я…

— А к вам у меня еще есть вопросы. По поводу экзамена пятого курса. Раз уж вы заглянули… Почему до сих пор стоим? — и уже через секунду от нас с Ником воспоминания не осталось…

— Агата, как тебе мое новое блюдо?

— Что?..

Хью, замерший сбоку от стола, с усмешкой покачал головой:

— Вроде и эпопея ваша закончилась, а ты до сих пор что-то под нос бормочешь. С Ником-то помирились?

А вот теперь я уж точно вернулась в реальность:

— Не поняла?

— Ну так… В последний раз он без тебя же был?

— И что?

— Ой… — засуетился, вдруг, Хью. — Да, не знаю. Я тогда так подумал.

— Почему?

— Так он тоже все шептал себе чего-то и не ел, а только…

— Хью, что, «только»? — с прищуром осведомилась я.

— Просто сидел. И… пил, — добавил, решившись.

— А-а… Мы с ним не ссорились. Мы вообще никогда не ссоримся. По крупному. Так, чтобы «сидеть и пить». И пора мне, Хью. Спасибо, — выудив из кармашка монеты, хлопнула я их мужчине в подставленную ладонь. — Салат очень вкусный. Кинза в нем — не местная?

— Неа, — облегченно выдохнул тот, привыкший в таком «экспертном» окруженье ко многому. И уже от двери неожиданно окликнул. — Агата, а «Эрбе Чидали» понравился?!