Ваш покорный слуга кот - [138]

– Вот ведь неприятность, — серьезно сказал Мэйтэй.

– Изумительное душевное состояние, — восхитился Докусэн.

– И если бы такое состояние продлилось до утра, я, возможно, так и просидел бы в рассеянности на скале, даже не вспомнив о том, что пришел сюда сыграть на скрипке.

– А там водятся лисы?[183] — осведомился Тофу-кун.

– Вот таким образом сидел я не помня себя, не зная, жив я или мертв, когда внезапно сзади, из глубины старого пруда раздался голос: «Гя-а!»

– Вот оно!

– Этот голос громовым эхом прокатился по горам, и я тотчас же очнулся…

– Вот теперь я спокоен, — сказал Мэйтэй, держась за сердце.

– В великой смерти обретаешь обновленный дух, — сказал Докусэн-кун и многозначительно поглядел на Кангэцу-куна. Но тот не понял и продолжал:

– Очнувшись, я огляделся по сторонам. На горе Коосин царила тишина. Не было слышно ни звука. Что же это за голос? Это не был голос человека — потому что он был слишком резок. Это не был голос птицы — потому что он был слишком громок. Это не был голос обезьяны — потому что в этих местах обезьяны не водятся. И не успел я подумать обо всем этом, как покой, в коем пребывал я до того момента, внезапно рухнул. У меня в голове заметались тысячи мыслей, как при встрече его высочества принца Артура метались по улицам жители столицы[184]. Храбрость, спокойствие, здравый смысл — все эти редкие гости моей души мгновенно испарились через открытые поры моей кожи. Сердце под ребрами принялось отплясывать танец «сутэтэко». Ноги задрожали, словно туго натянутая нить воздушного змея. Я схватил скрипку под мышку, накрылся одеялом, спрыгнул со скалы, одним духом сбежал с горы, добежал до дома, забрался в постель и уснул. Даже теперь я не могу вспоминать об этом без содрогания, Тофу-кун.

– А дальше?

– Это все.

– Как все? А твоя игра на скрипке?

– Какая там могла быть игра? Там же кричали «гя-а!». И ты бы тоже не смог играть на моем месте.

– У меня такое чувство, будто в твоем рассказе чего-то не хватает.

– Я рассказывал то, что было. А что вы скажете, господа? — И Кангэцу-кун с победоносным видом оглядел слушателей.

Мэйтэй расхохотался.

– Вот так штука! Много же ты потрудился, чтобы довести рассказ до конца! А я-то все ждал: вот-вот в стране восточного принца появится Сандро Беллони! — Мэйтэй остановился, ожидая, что его спросят о том, кто такой Сандро Беллони, но не дождался и продолжал: — Сандро Беллони играл на лире в лесу при луне, распевая итальянские песни, ты же потащился со скрипкой на гору Коосин — это все мотивы с одинаковыми поступками. Он испугал луну, а ты сам испугался барсука на старом болоте и тем самым сделал шаг, отделяющий великое от смешного. Представляю, как тебе было обидно!

– Да нет, не особенно, — спокойно отозвался Кангэцу-кун.

– Все выламываешься, лезешь на гору играть на скрипке, вот тебя и пугнули! — брюзжащим голосом заявил хозяин.

– Благородный муж думает о жизни и в логове дьявола, — со вздохом сказал Докусэн-кун. Еще не было случая, чтобы Кангэцу-кун понял, что говорит Докусэн. Да и только ли Кангэцу?

– Ну хорошо, Кангэцу-кун, — сказал Мэйтэй. — Ты как, все шлифуешь свои шарики в университете?

– Нет. Я последнее время был на родине и потому не занимался. Да и надоели мне уже эти шарики. Все собираюсь бросить это занятие.

– Как же бросить? — нахмурился хозяин. — Ведь ты тогда не станешь доктором наук.

– Доктором? — Кангэцу-кун засмеялся. — А для чего мне становиться доктором?

– Да ведь тогда и свадьбу придется отложить. Лишние неприятности тебе и твоей невесте…

– Свадьбу? Какую свадьбу?

– Твою, конечно.

– И на ком же я женюсь?

– На барышне Канэда…

– Хо!

– Что «хо»?! Ведь вы же договорились?

– Кто договорился? Если им хочется распускать всякие слухи, это их дело!

– Нет, ты погоди. Слушай, Мэйтэй, ты знаешь, о чем идет речь?

– Это относительно Носа? Ну, об этом весь мир уже знает. Эта тайна известна всем… Ко мне уже приходили из газеты и спрашивали, когда газета удостоится чести опубликовать фото жениха и невесты. Тофу-кун уже три месяца ждет этой свадьбы, он сочинил по этому случаю длиннейшую поэму, называется она «Песня орла». Он уже боится, что этот шедевр превратится в зарытое сокровище, потому что Кангэцу-кун не становится доктором. Правда, Тофу-кун?

– Не так уж я боюсь, как вы об этом говорите, но мне, конечно, хочется опубликовать произведение, в котором выражены мои чувства.

– Вот видишь, Кангэцу-кун, очень многое зависит от того, станешь ты доктором наук или нет. Так что ты уж как-нибудь держись, шлифуй свои шарики.

– Хе-хе-хе… Простите, что я доставил всем столько беспокойства, но мне уже нет необходимости делаться доктором.

– Это почему? — спросил Кусями-сэнсэй.

– Как почему? Да потому, что у меня уже есть законная жена.

– Вот так так! — воскликнул Мэйтэй. — Когда же ты успел? В этом мире только успевай поворачиваться! Кусями-кун, вы слыхали? Оказывается, у Кангэцу-куна уже есть семья!

– Положим, детей у меня еще нет. На что это было бы похоже, если бы у меня появились дети через месяц после свадьбы!

– Скажите, — произнес хозяин тоном прокурора, — где и когда вы совершили бракосочетание?

– Как когда? Приехал я на родину, а она там, оказывается, уже ждет меня. Бониты, сэнсэй, которые я вам принес, получены от родственников в качестве свадебного подарка.