Васек Трубачев и его товарищи. Книга 2 - [15]
Из кустов выскочил Петя Русаков:
— Нашел! Все нашел! Идите за мной! Вон между деревьями светится полоска. Это река. Идемте!
Петя побежал вперед. Ребята еле поспевали за ним.
Снова миновали заросли крапивы, ежевики и колючек, миновали молодой осинник и наконец вышли к маленькой лесной речушке. Она бойко и весело плескалась между зелеными берегами; кое-где прямо из воды росли широкие, тенистые ивы; ветки их как бы плыли по течению, купаясь в чистой воде.
На высоком берегу было сухо. Желтели сосны, пахло свежей хвоей.
— Вот местечко так местечко! Как раз то, что нам нужно! — обрадовались ребята.
— Стоп!.. Разбивай лагерь! — скомандовал Митя.
Васек нашел место для палаток. Ребята захлопотали. Наспех натянули палатки. Синицына, выбранная поваром, загремела котелками, подгоняя кострового — Мазина. Петя Русаков уже готовил площадку для костра. Санитарка Валя Степанова пошла искать родниковую воду для питья.
Решено было сварить на ужин уху. Мальчики вместе с Митей отправились на рыбную ловлю, а девочки остались в лагере чистить картошку.
— У них от ходьбы ноги болят, только они не сознаются, — подмигнул Петьке Мазин.
Ребята вооружились кто чем мог. Одни ловили рыбу сачком с густой сеткой, другие — удочкой. Над рекой зазвенели веселые голоса.
— Ребята, рыба не любит шума. Надо, чтоб было тихо, а то мы ничего не поймаем, — сказал Митя, сидя на берегу около своей удочки.
И тут же, выдернув ее из воды, замахал руками и громко запел:
Оказалось, что он поймал маленькую щучку.
В лагере ребята застали полный порядок. Не дождавшись рыбы, девочки уже сварили ужин. В горячей золе стоял чугун с лапшой. Проголодавшийся Митя с удовольствием потянул носом аппетитный запах и потер руки:
— Вот так девочки! Вот так хозяйки!
Ребятам тоже понравилась лапша. Но, чтоб девочки не задавались, Мазин на всякий случай сказал, что такую лапшу всякий дурак сварит. И съел две полные миски.
Ужин был веселый. После лапши пили чай с московским печеньем и играли в коллективное рассказывание.
Митя сказал:
— Участников похода было двадцать. Первый, Коля Одинцов, был живой, смешливый мальчик… — Митя тронул Одинцова локтем: — Рассказывай все, что знаешь о себе.
Одинцов подумал и сказал:
— Мне больше всего помнится, как я первый раз пришел в школу и подрался с Васьком, потому что он рыжий.
Ребята смеялись. Больше всех хохотал Васек.
Потом Коля описал наружность Саши Булгакова и подтолкнул товарища:
— Рассказывай все, что знаешь о себе.
Некоторые ребята придумывали всякие смешные истории.
А Синицына сказала, что у нее — все друзья, только есть в лагере один мальчик, который всегда к ней цепляется, как репей.
Одинцов вскочил, бросил в нее щепкой и крикнул, чтобы она его лучше репьем не называла.
— Ага, на воре шапка горит! — засмеялись ребята.
Трубачеву пришлось описывать Мазина. Он долго на него смотрел и потом сказал:
— Колю Мазина описать трудно: он очень меняется… Я Мазина люблю! Мазинчик хороший!
А Мазин о себе сказал:
— Я как родился, так сразу поел, попил и вышел на улицу, а тут и Петька Русаков стоит…
— Врешь, я тогда еще не родился — ты меня на два месяца старше! Ты в феврале родился, а я в апреле, — перебил его Петя.
— Ну, в феврале так в феврале… Вышел я, значит, в лыжном костюмчике. Смотрю — мой Петька Русаков в пеленках болтается, соска у него изо рта торчит и чепчик на макушке — такой фитюль-фитюль с кружавчиками…
Когда стемнело, лагерь в лесу казался тихим, мирным жильем. Смутно белели в темноте палатки, на колках сушилась посуда, дым от костра окутывал сосны, пробиваясь к темному небу. Огонь освещал веселые лица ребят… Далеко в лесу слышался иногда протяжный крик ночной птицы: «Поховал! Поховал!»
Девочки ближе придвигались к огоньку…
Глава 10
Ночь в лесу
Ночную вахту несло караульное звено. Дежурили по два часа.
Часовой Леня Белкин неподвижно стоял около палаток, зорко вглядываясь в темноту ночи. Луна то и дело скрывалась за тучами; ее неверный свет, падающий на траву, кусты и деревья, неожиданно менял их очертания: то он отдалял, то приближал стройные стволы сосен, то скользил за кустами, то с головы до ног освещал Леню и шелковое пионерское знамя, оставляя в полной тьме деревья. Над головой Лени, хлопая тяжелыми крыльями, пролетали ночные птицы. От их крика по спине мальчика пробегал неприятный озноб.
Подчасок Лени — Лида Зорина спокойно стояла около большого пня с другой стороны лагеря. В палатках слышались дружный храп и сонное посапывание ребят. На траве, подложив под себя вещевые мешки, богатырским сном спал Митя. Над ним роем кружились и тоненько пели комары.
Леня Белкин боялся отвести глаза от чернеющего леса. Незнакомые шорохи и звуки ползли на него со всех сторон; он крепче сжимал древко знамени и вытягивался в струнку. Один раз шорох послышался совсем близко, позади палаток.
Леня нащупал в кармане свисток. Из-за палаток вышла на цыпочках Лида Зорина и тихонько прошептала:
— Мне показалось — кто-то ходит…
— Ерунда! — процедил сквозь зубы Леня.
На рассвете на вахту встали Булгаков и Надя Глушкова.
Над рекой поднимался прозрачный туман. За грядой желтых сосен выступили старые дубы, забелели редкие березы. Лес был еще сонный. Тихо потягивались молодые осинки, мягкие листья орешника дремотно стряхивали на землю светлые капли росы. На полянке чернел затухший костер.
