Вас любит Президент - [28]

– А как вы с ней встретились?

Минут через пять ему пришлось оставить тему. Неприязнь Гейл грозила вырасти в астрономическую. Она все еще дулась на него слегка, когда они покинули бар. Лерой планировал собраться с силами и доволочь ее до Линкольн Центра пешком. Но у Верди Сквера она остановилась и сказала, что с места теперь не стронется.

Сказала также, что ей хочется итальянской еды. В районе Верди Сквера итальянских ресторанов нет, есть пиццерия. Лерой остановил такси и велел шоферу ехать вниз по Коламбус, а затем по Девятой, до Ресторанного Проулка. У Сорок Шестой Улицы они вышли из такси. Лерой собрался было углубиться в Проулок, искрящийся неоном, забавными вывесками и радостными улыбками, но Гейл, интересующаяся только собой, вдруг вспомнила, что есть неподалеку, на Сорок Четвертой, место, где она когда-то вкушала ужин в компании журналистов. Лерой сжал зубы.

Заведение оказалось пошлым, слишком большим для уюта и недостаточно большим, чтобы называться континентальным. Несколько тусклых ламп на стенах едва освещали выданные меню, в которых наличествовало около дюжины неоправданно дорогих блюд. Гейл попросила миниатюрную пухлую официантку принести ей белого вина. Вскоре оказалось, что официантка – начинающий кинорежиссер. Гейл упомянула, что как-то однажды написала сценарий. Они с официанткой стали с энтузиазмом обсуждать замечательные возможности, которые вдруг открылись перед ними в связи с этой их случайной встречей. Обменялись номерами телефонов. Гейл обещала официантке послать ей сценарий, а официантка обещала, что она его прочтет и ей понравится. Лерой извинился и вышел на улицу покурить.

Если верить тому, что ему удалось вытянуть из неприязненных, не очень связных замечаний Гейл, Гвен за все эти годы изменилась немного. Влюблена во Вдовца. Замужем не была. Эксцентрична. Оплатила большое количество работы, которую дантист провел с зубами Гейл. В прошлом ненавидела свою сестру.

Вышла Гейл, и закурила. Опять дуется. Лерой вложил в голос всю имевшуюся у него душевную теплоту. Она отвернулась, когда он попытался ее поцеловать. Он извинился, повторяя, что был груб и несправедлив давеча. Он сделал ей комплимент, похвалив ее шею и несуществующую талию. Он погладил ее по запястью. Он сказал что-то поэтичное о ее скульптурных коленях и пожалел вслух, что он не художник. Она позволила ему себя поцеловать.

Прибыла еда, и оказалось, что все, в общем, съедобно. Кофе был слабый. Гейл уверяла, что никогда не ест десерт, потом сказала, что хочет только попробовать, и, пробуя, отъела половину крем-брюле Лероя.

Десять кварталов отделяли ресторан от Пенн Стейшн. Неплохая прогулка, но, помня о ногах Гейл, Лерой снова остановил такси. Частые пробки на Девятой, и такие же на Седьмой. Поездка заняла кое-какое время, и весь путь Лерой возбуждал Гейл, исследуя ее тело губами и концами пальцев. Она была – да, сексуальное создание. Она краснела, упиралась, бледнела, снова краснела, и вдруг черты ее стали прекрасными, омытые преоргазменной волной. Взяв в губы ее безымянный палец, Лерой легко тронул его языком. Гейл подавила стон, прикрыв свободной рукой рот, и отобрала палец.

Внутри вокзала она отвергла попытки Лероя продолжить, мотивируя это присутствием людей и полиции. Такое разделение позабавило Лероя, но недостаточно, чтобы простить Гейл ее жеманство. Выказывать нежность друг к другу в толпе – может и не такое распространенное явление, каким оно было лет тридцать назад, но все же достаточно повсеместное в Нью-Йорке двадцать первого столетия.

Она купила бутылку воды в газетном киоске. Лерой зашел вместе с ней в поезд и все десять минут до отбытия продолжал ее возбуждать, спрятавшись за спинкой сидения перед ними. Выходя на платформу в тот момент, когда кондуктор собрался закрыть двери, он решил, что никогда ее больше не увидит. Но возбужден был сильно.

Глава седьмая. Детектив Лерой прерывает завтрак

Женщине с таким темпераментом как мой невозможность потерроризировать официанта – все равно что мужчине жениться на скандинавке, которая даже не блондинка. Чувствуешь, будто тебя обманули. Не знаю, как все эти псевдо-богемные души в СоХо мирятся с сервисом в их кафешках. Дураки.

А кофе ничего у них, хороший, и цирк, который посетители устроили, притворяясь, что не узнают или не замечают чемпиона мира в тяжелом весе позабавил меня достаточно, чтобы не очень сердиться, и только официантка была дура страшнейшая и ничего не могла понять или записать, а музыка, или то, что они в таких местах называют музыкой, играла очень громко. До этого мы успели пообедать и теперь зашли, чтобы выпить кофе и решить, что делать дальше. Винс все время порывался войти в контакт с властями, хотя бы для того, чтобы узнать, как идет следствие. Я пыталась ему объяснить, что это глупо. Сказала ему, что сперва неплохо бы проверить сообщения на автоответчике. Он говорит – хорошо, и вынимает сотовый телефон.

Я говорю – «Вроде бы мы договорились не пользоваться мобильниками».

Он, типа – «А, да, точно, прости» – и выбегает вдруг наружу. Мужественным своим шагом. Все женщины в кафе посмотрели ему вслед. Он тут же вернулся обратно и сообщил, что у него нет мелочи. Меняет доллар у бармена и опять выскакивает на улицу. Через три минуты возвращается, дрожа. Я говорю – «Что случилось, Винс?» Он говорит – «Меня ищут федералы».