Варяго-Русский вопрос в историографии - [302]

В ходе дискуссии конца 40-50-х годов о времени появления славян в Крыму поднимался вопрос о возможности видоизменения материальной культуры славян в Крыму, попавших в иное этническое окружение и под его воздействием. На этот вопрос приходится ответить отрицательно, ибо, как было показано, население Таврики по основным этнографическим компонентам и антропологическому облику было связано с обитателями степей Подонья и Приазовья. К этому можно добавить, что видоизменение материальной культуры не происходит внезапно, его внешним выражением являются переходные формы, которые в данном случае нигде не прослеживаются. Кроме того, во взаимоотношениях с носителями разноэтничной салтово-маяцкой культуры славяне как представители одноэтничной культуры обладали, по-видимому, весьма сильной противоассимилиционной стойкостью. Так, в Саркеле славяне и носители салтовской культуры, живя в одном городе, этнографически не смешивались, сохраняя свою культуру[61]. В равной мере это явление наблюдается и в группе славянских поселений, расположенных неподалеку от Харькова. Здесь славянское население, очевидно северяне, было оторвано от основного этнического массива и жило в окружении народов салтовской культуры. В этих условиях славяне сохранили основные этнические признаки и свою, роменскую, культуру[62]. В тех же случаях, когда смешение славянских и салтовских элементов все-таки происходило, оно отражено в материальной культуре смешанных форм. Это явление было давно отмечено Б.А. Рыбаковым, который, характеризуя керамику из с. Свистуново в Надпорожье, отметил, что в ней наблюдается своеобразное смешение славянских и салтовских черт[63]. На некоторых поселениях Южной Молдавии, в области так называемой южнославянской культуры, также прослеживаются переходные типы посуды, в которых как бы синтезировались салтовские и славянские формы[64].

Итак, резюмируя сказанное, приходим к выводу, что топонимы с корнем «рос» как в восточной, так и в западной частях Крыма расположены на территории, где со второй половины I тысячелетия н. э. массовый археологический материал удостоверяет существование населения, этнически близкого населению Подонья и Приазовья и связанного вместе с тем по ряду признаков с населением предшествовавшего, т. е. античного, периода. Никакого другого этнически определенного материала раннесредневековые поселения степной и предгорной Таврики не содержат. Этим самым определяется решение вопроса об этнической принадлежности топонимов с корнем «рос». Неизбежность такого решения существенно обусловлена еще одним аргументом. В одном из поселений VIII-X вв., расположенном в Западном Крыму, на Тарханкутском полуострове, у с. Окуневка, раскопано массивное каменное сооружение, которое, по аргументированному мнению исследователя, было маяком[65]. Место, где находилось поселение у с. Окуневка, на портоланах называется Rossofar, т. е. росский маяк[66]. Этот факт может указывать на развитое мореходство обитателей поселения, т. е. росов. А это обстоятельство в свою очередь следует сопоставить с известиями византийских авторов о росах, обитавших у Северного Тавра и совершавших нападения на Константинополь на многочисленных кораблях еще в IX в.[67] Поскольку росы обитали там и приходили оттуда, где раньше жили тавры и тавроскифы, на крымских росов и были перенесены эти наименования.

Таким образом, крымские топонимы с корнем «рос» и археологический материал из раннесредневековых поселений Таврики подтверждает положение Д.Т. Березовца о полной или частичной идентификации носителей салтовской культуры с русами арабских географов[68]. Рассмотренный археологический материал разъясняет вместе с тем еще и другой важный факт. Поселения на западном побережье Крыма, на Тарханкутском полуострове, как и почти все поселения Приморского и Степного Крыма, погибают в начале X в.[69], что, по-видимому, связано с периодом первой печенежской активности. Отсюда следует, что к крымским росам относятся лишь те упоминания византийских писателей о росах - опытных мореходах, которые датируются не позднее начала X в.

В рамках предлагаемого решения находит объяснение ряд важных для понимания средневековой истории Северного Причерноморья текстов Льва Диакона, вызывавших острую полемику, начиная еще с XIX в. Лев Диакон, трижды упоминая о Киммерийском Боспоре, во всех случаях связывает его с Русью. В первом отрывке Лев рассказывает о послах, которые были направлены Цимисхием к Святославу, чтобы побудить его покинуть Болгарию и удалиться в свои области и к Киммерийскому Боспору[70]. Получив отказ Святослава, Цимисхий, говорит Лев Диакон в другом отрывке, вторично направил послов к Святославу, которые должны были напомнить русскому князю о поражении его отца Игоря, приплывшего к Константинополю со множеством хорошо снаряженных кораблей, а к Киммерийскому Боспору добравшемуся едва лишь с десятком ладей. И, наконец, в третьем тексте сказано, что перед отправлением в поход против Руси Цимисхий направил в низовья Дуная византийский флот, чтобы «скифы» не могли уплыть на родину и к Киммерийскому Боспору[71].