Варяги и Русь - [3]
— Как же быть-то?
— Выбрать князя, чтобы всеми делами верховодил и на врага водил и от врагов со своими дружинами оборонял… Да чтобы не было ни вятичей, ни радимичей, ни полян, ни древлян, а были бы одни славяне… Вот тогда мы и сильны будем. Не найдется врага, который бы одолел нас! Сами всех сокрушим, как вода из прорвавшейся плотины все затопим, и не погибнет славянство во веки веков!
— Прав старик, прав! — раздались голоса.
II
Красив лицом, и статен единственный сын Володислава, молодой Вадим — красивее его, пожалуй, и во всем Приильменье нет. Только не такого сына хотелось бы иметь Володиславу. Нельзя сказать, чтобы Вадим трусом был, нет, а только он какой-то странный выдался.
С малых лет в нем вероломство замечалось. Обмануть хоть бы и друга, насмеяться над ним, худое ему без всякой причины сделать, на все это Вадим как никто способен был.
И вечно он в каком-то беспокойстве находился…
Чего-то постоянно боялся старейшинский сын, чего-то искал все и не находил…
Так и теперь. Веселится молодёжь, смеется, поет, хороводы водит, а Вадим грустный и задумчивый сидит поодаль и, не обращая ни на что внимания, смотрит бесцельно вдаль…
Побаивался Вадим ночи, которая должна была последовать за этим днем. Многого для себя ждал он от нее. Задумал он узнать свое будущее и тихонько от своих домашних решил отправиться в дремучий Приильменский лес к Малу, которого все в Приильменье считали кудесником…
Путь предстоял далекий и трудный. Нужно было проскакать на коне по едва заметным лесным тропинкам чуть не половину Ильменя, чтобы добраться до того леса, где жил старый Мал.
Но старый кудесник не ко всякому выходил на зов. К нему ездили многие — и из приильменских родов и из Новгорода, но чаще всего возвращались ни с чем. Мал порой не откликался на зов, а те, кто пробовал искать его, только блуждали напрасно по лесу, и были случаи, что даже пропадали, не находя выхода…
К нему-то и собрался Вадим.
Едва только стемнело, он потихоньку вывел за околицу заседланного коня и, даже не простившись с матерью Богумилой, не замеченный никем, уехал.
После коротких сумерек на лес спустилась ночная тьма. Все на Ильмене уснуло. Вадима пугала мертвая тишина. Его конь осторожно пробирался по узкой, едва заметной тропинке, Вадим бросил поводья, заботясь только о том, чтобы не удариться головой о ветви.
Лес становился все гуще, все мрачнее… «Похоже, я сбился с дороги, — подумал Вадим. — Именно здесь должна стоять его избушка…»
Блеснувшая на небе зарница на мгновение осветила мрачную прогалину, на которой остановился Вадим. Высокие столетние сосны поднимали кверху свои зеленые кроны. Вадим ясно различил три сосны, одиноко стоящие среди прогалины.
— Здесь, здесь, вот и сосны, о которых мне говорили, — радостно проговорил он и быстро соскочил с коня.
Привязав скакуна к толстому суку, Вадим вышел на середину прогалины и закричал:
— Мал, старый Мал, Мал! Проснись и выйди ко мне; я здесь, у трех сосен, я жду тебя; ты мне нужен, Мал, ты знаешь волю богов, я пришел к тебе узнать ее… Ты должен мне поведать ее! Выйди, Мал!
Но никто не ответил Вадиму. Только могучее эхо далеко разнесло его крик.
— Мал, выйди! — крикнул еще громче Вадим. Ему стало казаться, что его обманули, сказав, что здесь, в этой лесной глуши, живет кудесник Мал — выходец из стран болгарских. Мало кто его видел, но те, кому приходилось видеть его, уходили с полной уверенностью, что Мал — любимец богов и не уступит и самому перынскому жрецу Велемиру.
Долго он еще звал Мала, но лес по-прежнему оставался безмолвным. Даже разбуженные криками Вадима птицы, привыкнув к ним, замолкли и перестали летать среди ночной тьмы.
Вадим, не слыша ни малейшего отклика на свои призывы, пришел в отчаяние.
Начинало уже светать. Сквозь листву деревьев видно было, как заалел небосклон, послышалось щебетание первых птиц, подул холодный легкий ветерок, этот вестник наступающего утра.
Вадим, постояв в раздумье, решил было уже отправиться назад.
— Мал, выйди! — еще раз крикнул он.
И вдруг росший по окраинам лесной прогалины кустарник раздвинулся и появилось какое-то существо, мало походившее на человека.
Длинные космы седых жидких волос спускались по плечам почти до самой земли. Лица под высокой, с острым верхом, шапкой не было почти видно. Только одни глаза светились в глубине.
Это и был Мал — болгарский кудесник.
Увидя его, Вадим испугался. Появление этого существа, которого он незадолго перед тем так страстно желал видеть, наполняло теперь душу его ужасом. Он весь дрожал, а Мал подходил к нему все ближе и ближе.
— Добро пожаловать, княжич! — прохрипел кудесник. — Заждался ты меня, да ничего, другие и еще дольше ждут старого Мала… Только для тебя одного вышел я так скоро… Знаю я, как рвется на части твое молодое сердце, знаю, чего ждешь ты от меня, все знаю… Не утаишь ты от меня ни одной думушки своей сокровенной… Что же стоишь? Чего дрожишь как лист древесный? На смерть идти не боишься, а тут тебя человек обыкновенный пугает… Эх, эх! Не такие молодцы на родине моей в славном Ателе-городе…
Мал смотрел на перепутанного Вадима и громко хохотал.
В эту книгу вошли первые два романа трилогии А. Лаврова о похождениях Мефодия Кирилловича Кобылкина – российского Шерлока Холмса, умного проницательного сыщика, распутывающего самые страшные и загадочные преступления. Сюжет трилогии строится вокруг судьбы дочери русского купца Воробьева, которая неожиданно становится наследницей несметных богатств и власти над обширными территориями Дальнего Востока.***Данные романы входят не в трилогию, а в серию из 5 романов:1. Под волнами Иматры2. Манчжурское золото (не переиздавалась)3.
В том включены романы А. И. Красницкого (Лаврова) «В дали веков» и Г.Ф. Петреченко «Рюрик», рассказывающие о жизни «первого самодержца российского» (Н. М. Карамзин). Написанные в разное время, с разных позиций, романы удачно дополняют друг друга и помогают читателю наиболее полно представить личность Рюрика.
В книгу включены три романа известного русского писателя начала XX века А.И.Красницкого (1866-1917), которые увлекательно расскажут о призвании варягов на Русь, об их взаимоотношениях с русичами и о многочисленных походах и сражениях: «В дали веков», «Гроза Византии», «Красное Солнышко».В качестве приложения в книгу включены очерк Д.Мордовцева «Русские исторические женщины» и «Сага об Эймунде».
В книгу включены три романа известного русского писателя начала XX века А.И.Красницкого (1866-1917), которые увлекательно расскажут о призвании варягов на Русь, об их взаимоотношениях с русичами и о многочисленных походах и сражениях: «В дали веков», «Гроза Византии», «Красное Солнышко».В качестве приложения в книгу включены очерк Д.Мордовцева «Русские исторические женщины» и «Сага об Эймунде».
В книгу вошли два романа автора — «Белый генерал» и «Под русским знаменем», повествующих о героизме и подвигах одного из выдающихся полководцев — Михаила Дмитриевича Скобелева. От полной опасных приключений службы молодого военачальника в туркестанских песках Средней Азии до блистательных побед талантливого генерала в войне за освобождение балканских народов от турецкого владычества. Эти и другие свершения Скобелева, их значение для России по разным причинам в течение длительного времени неоправданно замалчивались.
Роковая, преступная тайна лежит в основе трех увлекательных романов популярного русского писателя А. И. Красницкого (1866-1917).В центре Петербурга, в собственной квартире, ночью зверски убит известный делец. Перед этим в гостях у него был таинственный незнакомец („Воскресшая душа“).Приподнять таинственную завесу, раскрыть все эти преступления помогает несравненный Мефодий Кобылкин, всесведущий и вездесущий, «ищейка по призванию», как и англичанин Шерлок Холмс, француз Мегрэ, бельгиец Пуаро и другие знаменитые сыщики.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.