Варяги - [85]
— То дело мужское, а мы с тобой — подруженьки, потому пойдём ко мне, не на улице же разговаривать...
— Ой, Милослава, как бы худа не было...
— Без заботы, — отмахнулась Милослава. — Вот только ты мне о деле напомнила... Как бы мне кого из дома посаженного Блашко увидеть, не знаешь?
— Скажи Путяте, он мигом Олексу найдёт. Тот день-деньской на торжище пропадает...
Рюрик рассудил верно: Блашко не Олелька, в руках воинов побывал, собственной кровью поплатился, а такое помнится. У власти оказался случайно: со старейшинами заранее сговорился, а градским по осени не до забот о выборах посаженного, другое душу томит — многие у старейшин да у именитых в долгах, те напоминают, что год ждали хлебосольного времени. Время-то пришло, да хлебосольным не выдалось. Не сладко приходится и тем, кто уберёгся от долга. Сегодня уберёгся, а завтра не пришлось бы на поклон идти: где уж тут против именитого шуметь, требуя посаженного по сердцу.
С Блашко хитрить-играть не надо. Припугнуть, и дело с концом. Побоится с богатством расстаться, с головой — тем более. Упрямиться не будет, раз на градец согласился сразу. Коготок увяз — всей птичке пропасть. Свои же при случае напомнят: мол, ты Рюрика пригласил, ты его и в Новеград пустил. Своих будет опасаться — за нас крепче ухватится. Для видимости власть посаженного в граде надо сохранить, но князем буду я.
Новорубленый градец желтел стенами просторных изб, тёсом островерхих крыш, избы стояли плотно, вытянувшись в линию — сразу видно, не поселье каких-нибудь смердов, а воинский градец. Работали споро: и свои — дружина, и новеградские плотники-умельцы, соблазнившиеся обещанной щедрой платой. Воевода торопился сам и торопил других.
Рюрик предупредил: становище надолго. Каждый десяток воинов рубил избу для себя. Общие помещения ладили новеградцы. Поджимал мороз. Горячка захватила всех. Рядом, всего в нескольких вёрстах, лежал богатый град с тёплыми хоромами, жаркими мыльнями, но... хода для них в него пока нет. Не пускают жители. С этими словенами надо, как с кривичами: мечом и стрелой. Но... помнили летнюю сечу. Полнились злобой, искоса поглядывали на новеградских плотников. Погодите, придёт наше время...
Со стороны Новеграда показался обоз. Невелик — двух десятков саней не будет, но растянулся длинной извилистой змеёй.
Рюрик смотрел на приближающийся обоз с любопытством. Никакой посылки из Новеграда в эти дни не ждал и потому молча гадал: откуда и с чем обоз?
— Плесковцы одумались, дань везут, — уверенно заявил Снеульв.
— Нет, это ладожане по старой памяти нам припас доставили, — высказал догадку Мстива.
Обоз втягивался в градец. Не доехав полутора десятков саженей до воеводской избы, передовой возница натянул вожжи. Сидевший рядом с ним дружинник поспешно выбрался из укрытых лыковой плетёнкой саней и заторопился к воеводе.
— Воеводы, пусть хранит вас великий Святовит! — громко приветствовал дружинник. — Дикая весь прислала в Ладогу дань. На этих трёх санях меха, на остальных — мальчишки, — пренебрежительно махнул он рукой. — Грязные и злые, как волчата. Пришлось караулить, чтобы не разбежались...
— Какие мальчишки? — не удержался Снеульв. — Зачем они? Нам меха нужны, а не зверёныши.
— Помолчи, ярл Снеульв, — резко прервал его Рюрик. — Старейшина Михолов выполнял мою волю. А зачем нам нужны мальчишки, ты скоро узнаешь. Ведите их сюда! — громко крикнул он сопровождающим обоз воинам. — Сколько их? — спросил у старшего дружинника.
— Три десятка и шесть, воевода, — поспешно ответил тот.
— Почему так мало и где Гудой?
— Гудой едва добрался до Ладоги и свалился в горячке. Воины его тоже чуть на ногах держались. Потому и просил он нас проводить обоз к тебе. Раньше чем через луну не оправиться им. Тяжёлый поход был... — И осёкся под нахмуренным взглядом Рюрика. — Гудой сказал, что и этих ребятишек силой пришлось отбирать, искали по становищам. До крови доходило, воевода...
— В походе без крови не бывает, — недовольно обронил Рюрик. — Иди. С Гудоем, когда поправится, я поговорю...
На тесной площадке в окружении воинов стояли, сбившись в кучку, весьские ребятишки. Было им лет по двенадцать-тринадцать. Жались один к другому, затравленно озирались по сторонам, не понимая, зачем их привезли сюда, для какой надобности отобрали у родителей.
Рюрик неторопливо подошёл к ребятишкам, взял за подбородок ближайшего, поднял кверху широкоскулое побледневшее лицо, внимательно всмотрелся в его закрывающиеся от страха глаза. Хмыкнул неопределённо, пощупал плечи под рваной овчиной. Шагнул к другому, третьему. Затем захватил горсть снега, вымыл руки, насухо вытер их полой шубы и вернулся к воеводам. Ни на кого не глядя, распорядился:
— Отвести в мыльню, накормить, распределить по десяткам. Приучать к воинскому делу не за страх, за совесть. Проследите, воеводы. Ответ за них вам держать. Переясвет, займись данью, посчитай, проверь, раздели по обычаю. Вы, воины, свою долю получите завтра, — громко объявил дружинникам, — а сейчас продолжайте работу.
Повернулся к Снеульву, дружески коснулся его плеча.
Эта книга — повесть китайского писателя о «культурной революции», которую ему пришлось пережить. Автор анализирует психологию личности и общества на одном из переломных этапов истории, показывает, как переплетаются жестокость и гуманизм. Живой документ, написанный очевидцем и участником событий, вызывает в памяти недавнюю историю нашей страны.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Император Александр III, поздравляя Матильду Кшесинскую в день её выпуска из Санкт-Петербургского театрального училища, пожелал: «Будьте украшением и славою русского балета». Всю жизнь балерина помнила эти слова, они вдохновляли её на победы в самых сложных постановках, как вдохновляла её на нелёгких жизненных рубежах любовь к сыну Александра III, цесаревичу Николаю Александровичу, будущему императору Николаю II. Матильда пережила увлечение великим князем Сергеем Михайловичем, который оберегал её в трудные минуты, жизнь её была озарена большой любовью к великому князю Андрею Владимировичу, от которого она родила сына Владимира и с которым венчалась в эмиграции, став светлейшей княгиней Романовской-Красинской.
Писатель Николай Кузьмин живет и работает в Алма-Ате. Имя его известно читателю по романам «Первый горизонт», «Победитель получает все», по повестям «Трудное лето», «Авария», «Два очка победы». Н. Кузьмин в своем творчестве не раз обращался к художественно-документальному жанру, однако историко-революционная тематика впервые нашла свое отражение в его новой повести «Меч и плуг». Герой ее — легендарный комбриг, замечательный военачальник гражданской войны Григорий Иванович Котовский.
«Чем старше становился Иван Васильевич, тем тяжелее переносил участие в допросах. Но чем он становился опытнее, тем яснее видел, что не сумеет достигнуть главной цели жизни, не принося страданий». В. Усов Исторический роман В. Усова представляет собой своеобразный политический детектив. Действие разворачивается при дворе Ивана Грозного. В центре повествования — служба разведки, возглавляемая Василием Колычевым. Много различных хитросплетений удалось распутать этому незаурядному человеку: здесь и интриги Малюты Скуратова, и деятельность татарской и литовской разведок, и столкновение властных интересов боярских и дворянских группировок.
В феврале 1918-го, воспользовавшись предательской политикой Троцкого, немцы начали наступление одновременно на Петроград, Белоруссию и Украину. На захваченной Украине оккупанты установили колониально-полицейский режим, тысячами расстреливали и вешали рабочих и крестьян, ссылали их в концентрационные лагеря. У крестьян отбирали всё: землю, хлеб, скот и продовольствие. Всеобщий грабеж населения привел к тому, что уже в июле самые хлебные губернии Украины остались без хлеба. Против иноземного ига украинский народ поднялся на отечественную войну — и летом 1918 года Украину охватило пламя восстания...