Варяги - [46]
— Новеградцы! — спокойно повёл речь. — Мы не можем сейчас идти походом на плесковичей. Время не благоприятствует, сами знаете. Скоро хлеба убирать... Счастье воинское переменчиво. Побьют нас в другой раз — кончится род словенский...
— Не пугай, старейшина, не пужливые, — прервал речь Домнина молодой задорный голос.
— А я и не пугаю тебя, — в примолкшую толпу, откуда прилетел этот возглас, сказал Домнин. — Пугать неча. Пойдём ныне в поход — с голодухи перемрём. Испужаешься, ежели жив вернёшься, когда дети малые хлеба запросят, а его не будет. И ещё потому в поход идти нельзя, что одни мы. Союзника доброго да надёжного найти надобно...
— Пока союзников ищем, плесковцы ждать будут? — прервал старейшину Вадим. — Глупее нас их мыслишь? Может, они уже к Новеграду идут...
— А не трепись перед народом о том, чего не ведаешь, — спокойно ответил Домнин. — Нам, старейшинам, ведомо: плесковцы в поход на нас не пойдут. Другими делами заняты.
— Пошто вы, старейшины, те вести от нас прячете? — вновь раздалось из толпы. Этот возглас всколыхнул многих. Заволновался народ. На помощь Домнину поспешил Пушко.
— Это кто такой умный выискался, что винит нас в сокрытии вестей? — закричал он. — А зачем мы пришли сюда, побросав дела? Плесковцы свару завели с соседями из Камно-городища. Не до нас им...
— Значит, сам Сварог помогает нам, — опять вышагнул вперёд Вадим, оттиснутый старейшинами. — Надо жертву ему принести да быстрее в поход собираться. — И он с силой взмахнул рукой.
Площадь словно ждала этого сигнала. Зашумели, заговорили во всех концах.
— Собираться...
— Неча ждать...
— Каки союзники? Где они? Самим надоть...
— Ден за пятнадцать управимся. Набьём хари плесковцам, помнить будут.
Никак не хотели новеградцы терпеть дальше поношения кривичей. Подзадоривал и Вадим. Переходил от одной группы к другой, покрикивал возбужденно-радостно:
—В поход! В поход!
Между тем старейшины собрались в тесный кружок, советовались: как быть? Сказать о посылке за помощью к бодричам или нет? Неизвестно, как воспримут это известие взбудораженные новеградцы. Не покидают ли их, старейшин, в Волхов, не разорят ли хоромы? Не сказать — уведёт их Вадим неразумный в поход. Победят не победят, а Рюрику платить всё едино придётся. А и победят, ляжет их немало. А платить кто будет? С кого гривны да куны собирать?
Выходило, и так плохо, и наоборот — не лучше. Решили рискнуть. Уговорили старца плотницкого конца Олексу: ты, мол, самый старый, тебя послушают.
Был Олекса в годах весьма преклонных, спина сгорбилась, дрожали руки, красно говорить никогда не умел, а тут совсем заикаться стал. Поднялся на скамью — на него никто и внимания не обратил. Попробовал утихомирить вече Пушко — не мог перекричать споривших. Оглянулся на старейшин: как быть? Тогда Домнин схватил пест и ударил в било.
Разом умолкла площадь. Не принято было в разгар веча прибегать к билу. Все выжидательно и несколько тревожно смотрели на Олексу: что скажет?
— Новеградцы! Мы тут... я... Нельзя нам в поход идти, — начал он негромким глухим голосом. — Нельзя. Подождать надо...
— Чего ждать?! — крикнул Вадим.
— Рюрик с дружиной придёт. Вместе с ними надоть... Мы послали к ним...
— Рюрик?! Какой Рюрик? Тот, что с бодричами приходил? — загремел Вадим. — Когда послали? Пошто без совета с нами?
Молчал Олекса, другие старейшины не спешили к нему на помощь. Пугало наступившее молчание.
Опомнился Вадим. Рванулся к старейшинам — те попятились перед ним. Схватил за руку Пушко, вытащил вперёд.
— Говори, старейшина! Всё рассказывай! С кем думу думали? На каких условиях с Рюриком столковались? Каку плату им обещали? Сколь дружины у него? Когда придут? Всё говори! — В самых дальних концах торжища слышно его стало.
— Убери руки, ушкуйник! — пронзительно взвизгнул Пушко. — Не тебе мне ответ давать! Кто ты есть?
Забылся старейшина. Не в своих хоромах шумел — перед новеградцами стоял. Неразумное слово вылетело, каждому в душу пало — не вернёшь.
Вадима ушкуйником прилюдно назвал — полбеды. Но бодричи? На помощь званы? Без нашего согласия? Разве то дело одних старейшин? Судьбу града — да что града — всей земли за нашей спиной решают? Потай? Когда такое было? Гостомысл и тот по важным делам совет с людьми держал. А эти?
Вышел вперёд кузнец Радомысл. Не сводя глаз с Домнина, обратился к нему подчёркнуто спокойно:
— Ты, старейшина, тож совет держал о бодричах?
Побагровел Домнин, угадывая за спокойствием кузнеца надвигающуюся беду, но отказаться отвечать не посмел.
— Одной головой думали, — вымолвил неохотно.
— О других знать не хочу, — всё так же спокойно и негромко, но так, что услышали все, сказал Радомысл. — Других пущай другие спрашивают, а ты старейшина нашего конца. Пошто с нами, ковалями, совета не держал?
Домнин, опустив голову, молчал.
— Эй, братья-ковали! — поднял голос Радомысл, поворачиваясь к толпе. — Надобен ли нам такой старейшина, коли он против нас стоит?
— Не надобен! Не хотим его! — вразнобой ответили десятки голосов.
— Других старейшин пущай другие пытают, а тебе, Домнин, мы, ковали, говорим: отныне твоё слово нам не слово. — И неторопливо, тяжело шагая, затерялся в толпе своих товарищей.
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор романа, писатель-коммунист Альва Бесси, — ветеран батальона имени Линкольна, сражавшегося против фашистов в Испании. За прогрессивные взгляды он подвергся преследованиям со стороны комиссии по расследованию антиамериканской деятельности и был брошен в тюрьму. Судьба главного героя романа, коммуниста Бена Блау, во многом напоминает судьбу автора книги. Роман разоблачает систему маккартизма, процветающую в современной Америке, вскрывает методы шантажа и запугивания честных людей, к которым прибегают правящие круги США в борьбе против прогрессивных сил. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Привет тебе, любитель чтения. Не советуем тебе открывать «Реквием» утром перед выходом на работу, можешь существенно опоздать. Кто способен читать между строк, может уловить, что важное в своем непосредственном проявлении становится собственной противоположностью. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Легкий и утонченный юмор подается в умеренных дозах, позволяя немного передохнуть и расслабиться от основного потока информации.
Эта книга — повесть китайского писателя о «культурной революции», которую ему пришлось пережить. Автор анализирует психологию личности и общества на одном из переломных этапов истории, показывает, как переплетаются жестокость и гуманизм. Живой документ, написанный очевидцем и участником событий, вызывает в памяти недавнюю историю нашей страны.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.