«Варяг» не сдается - [43]

* * *

Руднев прибыл на «Варяг» утром тридцать первого декабря. Он был чем-то озабочен. Тем не менее после ужина собрал на построение команду, поздравил всех с наступающим праздником: пожелал удачи, здоровья и служить так, как служили отцы и деды. После чего матросам раздали подарки и объявили, что по кораблю отменяются все наряды, задания и поручения до обеда следующего дня. Это не касалось караулов, которые выставлялись даже в дни рождения императора. Часов в десять вечера всех офицеров Всеволод Федорович пригласил в кают-компанию, где был накрыт стол и стояла елка.

* * *

Руднев звал меня, но я пожелал остаться с теми, кто еще совсем недавно делился со мной хлебом и махоркой. Достал припасенный спирт, две бутылки вина и спустился по трапу в машинное отделение. Застолье мы устроили совместно с кочегарами в помещении мастерской. Если бы я был художник, я бы нарисовал это так: стол, накрытый брезентом, буквально ломились от снеди, которую накупили матросы в порту. Здесь было все, о чем мог только мечтать изысканный гурман: осьминоги, крабы, кальмары и, конечно же, гигантские устрицы, запеченные в печи. Из зелени – шпинат, капуста, перцы и томаты. А из спиртного – все, что можно было пить: спирт, вино, корейское пиво и рисовая водка.

Михалыч притащил из каюты часы, чтобы, как он выразился, «не прошлепать наступающий Новый год». Где-то на базаре он услышал, что это год Дракона, который приносит счастье и благополучие, особенно усачам. Об этом он рассказал всем. И теперь все усатые с каменными лицами сидели вокруг него, сжимая шкалики и уставившись на циферблат, по которому медленно ползла минутная стрелка, приближаясь к заветной цифре. У всех остальных эта мизансцена вызывала истерический смех и поток шуток в адрес усачей.

Дождались.

Стрелки сошлись, и под крики «Ура!» на «Варяге» встретили тысяча девятьсот четвертый год. Даже караульным вахтенный офицер разрешил забежать в каптерку и тяпнуть по чарке водки.

В трюме было слышно, как грохнуло наверху кормовое орудие, и вслед за ним крейсер накрыл гул и треск артиллерийского салюта, который на полчаса поглотил все прочие звуки. Молодежь побежала наверх, а мы налили еще по одной.

– Слушай, Алеха, а ты вот офицером был. – Малахов подсел ко мне.

– Ну был.

– А на японских кораблях был?

– Нет. А что?

– Да говорят, что у них там гальюнов нет и ходят они на лопату, а потом свое говно за борт выкидывают.

– Да ладно брехать. – Михалыч вытер усы и посмотрел сначала на Малахова, потом на меня.

– За что купил, за то и продал. – Малахов почесал затылок. – В порту слышал, два плутонговых брехали меж собой. Ну, думаю, дай спрошу у Муромцева, он у нас все знает.

– На кораблях у них не был, но насколько я знаю, крейсера и миноносцы они в Европе покупают. И на тех кораблях есть все: и гальюны, и бани, и прачечные. Так что, думаю, у них там все, как и у нас. А вот насчет кают скажу то, что знаю по чертежам. На всех крейсерах типа нашего каюты командиров и флагманов имеют по несколько комнат: кабинет, спальню, ванную и салон. А у нашего командира двенадцать квадратных метров и балкон. И все.

– Леш, а что жрут узкоглазые? Говорят, рис один, так ведь им не наешься.

– Это ты не наешься. А для них рис – как для тебя картошка с квасом. Жареного мяса у них нет, и пирогов печеных тоже, на обед матрос получает порцию мисо…

– Что?

Народ, заинтересовавшись традиционной японской кухней, подсел поближе.

– Ну суп такой из перебродившей бобовой пасты, плюс порция риса с маринованными овощами и рыбой и зеленый чай. Вот и все! А когда на вахте стоят – рисовые колобки и чай.

– Не густо!

– Вот я удивляюсь: и откуда ты все знаешь? – Михалыч был не меньше остальных удивлен моей осведомленностью.

– Книжки читаю.

– А про войну что в книжках пишут?

Я поднял шкалик и сказал то, что должен был сказать:

– Давайте, мужики, за победу! И чтобы домой нам всем вернуться с руками и ногами, и не в гробах, а своим ходом.

– Значит, будет, треклятая. – Малахов плеснул в себя порцию чистого спирта и занюхал рукавом.

– Будет! Знаю наверняка, и не потому, что газеты и журналы читаю. Просто я ее нутром чувствую. Вчера, когда на базар ездили, я на почту бегал, помните?

– Ну так ясно дело, помним, – загалдели все разом в ожидании интересной истории..

– Так вот, иду я с почты, смотрю… – тут я сделал паузу и поднял голову, как бы созерцая диво дивное.

– Ну не томи – выпить хочется. – Михалыч покрутил в руке пустой шкалик и поставил на стол.

– Ну, короче, весь город объявлениями заклеен. Японцы дома свои продают, мебель, скотину – и все по дешевке. За полцены. И уезжают из Кореи. А точнее сказать, бегут.

– А чего им бежать отсюда? Война-то с Россией будет, – встрял кто-то из кочегаров.

Михалыч разлил водку по рюмкам и протянул мне стаканчик.

– А ты, Алеха, как думаешь? Чего им бежать-то?

– Корея в сфере интересов России. А раз так, то и здесь будут стрелять. А под пули никому не хочется попадать. Особенно под свои. Вот и бегут.

– То-то, я смотрю, япошки хамить стали. – Малахов с хрустом отломил у краба щупальце. – Вчера на рынке стали орать, что во Владивостоке скоро будут. Так пришлось кулаками объяснять, где этот Владивосток и что их там ждет.