«Варяг» не сдается - [29]

Дарья потопталась, не зная, что говорить, махнула рукой и, натянув на голову шаль, побежала к хлопающей на ветру двери. Цыган увязался за ней, втягивая ноздрями домашнее тепло. Муромцевы остались стоять во дворе, с тоской в сердце и со слезами в глазах, наблюдая за удаляющейся точкой, пока она полностью не растаяла в белесой дымке.

Отец Алексея обнял жену.

– Милая девушка.

– Мне тоже по нраву пришлась, – мать Алексея вздохнула, и пальцы непроизвольно затеребили кончики платка. – Может, и вправду у них все серьезно.

– Дай-то Бог! Главное, чтобы войны не было. – Константин Петрович постучал валенками по снегу. – Пошли, что ли, домой, чего тут выстаивать? Если и вернутся, то вдвоем и года через два-три… Не раньше.

– Господи, спаси и сохрани рабу божью Катерину и раба божьего Алексея. – Мария Федоровна еще раз перекрестила горизонт, поглотивший сани, кучера и девушку, бросившую все ради любви. Перекрестилась сама и посмотрела на мужа. – А как же она Алешу найдет?

Константин Петрович опешил и стал посреди двора, беспомощно разводя руками.

– И то верно, как она найдет его? Я же так и не сказал, на каком корабле он служит. Вот старый дурень!

– Я так и знала, что-нибудь да забудешь…

– Ладно бухтеть-то, если любит – найдет.

– Найдешь там, как же. Вон в газетах пишут, кораблей там прорва.

– Прорва, да не та. Я бы этих газетчиков на реях вешал. Выдают япошкам секреты. Читайте, господа агенты, что за корабли там стоят. Какие орудия на них и какого калибра. Чую, будут от этих журналюг у нас неприятности.

– Они же правду пишут.

– Правду не правду, а цензуру перед войной надо вводить.

– Так войны-то не будет.

– Это откуда же такая информация, милейшая моя Мария Федоровна?

– А я в «Ниве» прочитала. Так и сказал государь: японцы нам войны не объявят. А знаешь почему? – Она взяла его под руку.

– Нет.

– Не посмеют.

– А-а, понятно… – Константин Петрович нахмурился. Он, как бывший военный, тайно недолюбливал императора, считая его дилетантом во всем. Особенно что касалось политики, экономики и армии. Последний император, которого по-настоящему уважал Константин Петрович и который поистине радел за Россию, был Александр III, сказавший свою знаменитую фразу насчет того, что у России всего два союзника: ее армия и флот.

Глава 9 Ганге-Удд. Август 1903 г

Острый клиперштевень яхты «Штандарт» украшала позолоченная фигура летящего двуглавого орла. При скорости в четырнадцать узлов со стороны казалось, что орел парит над пенящимися волнами Балтики. Он то взлетал над водой, то нырял в морскую пучину. Сияя в лучах пробивающегося сквозь тучи солнца, олицетворяя собой великую империю и ее императора, сидящего в данный момент в столовой и с наслаждением поглощающего свой вполне обыденный обед.

Параллельным курсом шли три торпедных катера, охраняя яхту и подтверждая тем самым, что на борту находится августейшая особа. Еще два катера и один миноносец виднелись на горизонте, охраняя акваторию, по которой барражировал «Штандарт».

Компасный румб в штурманской рубке показывал норд-ост. Прямо по курсу лежал полуостров Ганге-Удд с его знаменитыми шхерами. Там для императорской семьи уже был приготовлен охотничий домик и растоплена банька. Среди живописных скал, тихих заводей с каменистыми отмелями и песчаных дюн, покрытых вековыми соснами, была намечена двухдневная «зеленая стоянка». И именно туда из Санкт-Петербурга ушел курьерский катер с донесениями министров, документами на подпись, прессой и дипломатической почтой.

В дни плавания императора на яхту было запрещено подниматься министрам и агентам тайной полиции. Поэтому все дела, пока император находился в море, решались посредством курьерской службы.

* * *

Было время обеда, и члены семьи во главе с Николаем II сидели в столовой, где для них накрыли стол. Первоначально планировали пообедать на палубе, но погода выдалась ветреная. С севера тянуло тучи, и дело шло к дождю. К тому же идущая на скорости яхта поднимала мириады брызг, которые резкий порывистый ветер бросал на палубу, окутывая все ледяным дождем.

По сравнению с тем, что творилось наверху, внизу было тепло и уютно. Горел свет, отражаясь желтыми пятнами в отполированном паркете, и от этого в столовой казалось еще теплей. Панели из шлифованного ясеня, покрытые темным лаком, которыми была отделана столовая, и тяжелые бархатные портьеры создавали милую домашнюю обстановку. И лишь позвякивающие канделябры хрустальной люстры напоминали, что это корабль.

Тихо шелестела прислуга, монотонно двигаясь вдоль стола и позвякивая посудой – убирали блюда, готовя стол к десерту.

Дочери императора, отпросившись у отца, под присмотром двух матросов отправились на палубу, где для них натянули парусиновый тент, поставили стол и принесли плетеные кресла. Туда же должны были подать мороженое и фрукты. Императрица была беременна и ушла к себе в каюту, утащив за собой целый шлейф надоедливых родственников и фрейлин.

В столовой остались император и его дядя – великий князь Александр Михайлович, по возрасту они были ровесниками и даже дружили семьями. Недолго думая они перебрались в кабинет императора, прихватив с собой бутылку вина и пепельницу. Кабинет непосредственно примыкал к столовой. Царственные особы одновременно опустились в мягкие кожаные кресла и, разлив по бокалам любимый императором красный портвейн «Ливадия», закурили. Голубоватый дым качнулся над ними и поплыл к приоткрытому окну.