Варварин Остров - [37]

Иван Павлович посмотрел на племянника, но тот пожал плечами: дескать, люди есть люди, болтают всякое, кто ж им запретит?

– А почему именно оно дурное, не говорят? – осведомился Комынин-старший.

– Говорят, много рыбаков потонуло. Рыбы-то полно, но не всем везло возвращаться с уловом обратно. Остров потому и называется Пропащим. – Матвей Савельевич усмехнулся в усы. – Еще слыхал, будто птицы над островом никогда не пролетают. Избегают, стало быть. И живность в здешнем лесу никакая не водится, потому тут так тихо.

Иван Павлович попытался вспомнить, видел ли пролетающих птиц, слышал ли какие-то звуки в лесу, но не смог.

– Что за ерунда, – поморщился Владимир Константинович.

– Отчего же, такое возможно. – Матвей Савельевич отложил вилку и нож. – Есть территории, где испокон веку никто не желает селиться: не строят домов, не основывают селений и городов. Без видимых причин люди избегают их. Объяснение, скорее всего, самое простое, и ученые будущего отыщут его. Возможно, это связано с течением подводных источников или с процессами в земной коре. Никаких чудес нет.

Но одно чудо все же было – и Владимир Константинович боялся в него поверить. Вареньке становилось лучше. По мере того, как продвигалось строительство, она буквально оживала: на щеки вернулся румянец, появился аппетит, вернулся сон. А главное, она была спокойна и весела: исчезли апатия и уныние, Варенька охотно прогуливалась по лесу, смотрела, как идут работы, вернулась к любимым занятиям живописью, к которым во время болезни совершенно утратила интерес.

Никаких ужасов ни с кем не случалось: рабочие не пропадали и не травмировались, а сам темп строительства был на удивление бодрым, и природа будто бы способствовала начинанию.

– Вы не поверите, – рассказал как-то Матвей Савельевич, вернувшись с большой земли. – Там все дождем заливает, дороги раскисли, а над островом будто кто зонт раскрыл: ни капли не упало.

Позже такое случалось не раз и не два. Лето выдалось средненькое, небо то и дело хмурило лоб, заливаясь слезами дождей, и только на Пропащем было ясно и сухо.

«Но ведь это странно, – размышлял порой Иван Павлович, – странно и тревожно».

Не так давно по Быстрорецку ходили разговоры про Николая Федоровича Петровского, богатого коммерсанта, промышленника, которому вздумалось выкупить старую больницу для малоимущих, превратить ее в особняк и поселиться там с молодой красавицей-женой. Замысел Петровского многим казался непонятной блажью: с какой стати кому-то понадобилось жить в таком скорбном месте? Горожане знали, что на высоком холме, откуда был виден весь город, располагалась не только клиника, но и мертвецкая, куда во время мора свозили тела умерших со всего Быстрорецка.

Поначалу все казалось досужей болтовней, но со временем, когда в особняке стали пропадать люди, по городу поползли зловещие слухи о том, что дом Петровских проклят, поскольку стоит в месте, где обитает потустороннее зло. Кончилось все печально и для самого Петровского, и для его семьи, и история эта постоянно приходила на ум Комынину-старшему. Почему-то казалось, что и с ними всеми на Пропащем острове может случиться плохое.

Вдобавок Солодников как не пришелся Ивану Павловичу по душе в первый миг, так и не сумел завоевать его расположения. Скрытный тип, который упорно не объяснял, каким образом строительство храма может помочь Варе справиться с недугом.

Никто, кроме Ивана Павловича, ни о чем не тревожился, наоборот, люди радовались, что работы по возведению храма движутся с невиданной скоростью.

– Не иначе Господь помогает, – говаривали рабочие, – видать, благое дело делаем!

Разумеется, никому из трудившихся на стройке не говорили правды о том, что храм посвящен вовсе не христианскому богу.

– Зачем им знать? Пусть считают, что это обычная церковь, – сказал еще до начала стройки Солодников, и все с ним согласились.

Однако некоторое недоумение проскальзывало.

Во-первых, расположение церкви.

Солодников указал место почти в самой середине острова, в центре глубокой выемки (или, правильнее сказать, в овраге). Проще и логичнее было бы возвести храм на возвышенности, например, на высоком берегу реки – и красиво, и видно будет издалека.

– Зачем материалы в такую даль тащить? Еще и низину придется укреплять, чтобы края не осыпались, чтобы не заливало водой; ступени надо делать, – попытался высказать свое мнение Комов, но его не стали слушать.

Вторым моментом, который не прошел незамеченным, была необычная форма храма. Солодников точно указал, как он должен выглядеть, и облик здания отличался от вида всех прочих церквей.

Солодников предоставил чертеж, требуя, чтобы храм построили в точном соответствии с ним, и Матвей Савельевич, взглянув на схему, нахмурил кустистые седые брови:

– Простите, но тут, вероятно, какая-то ошибка. На чертеже вовсе не христианский храм. Я знаю, о чем говорю. Существует лишь несколько их типов: храмы строят в виде креста, в форме круга, в форме восьмиконечной звезды (означающей Вифлеемскую звезду, что привела волхвов к месту рождения Христа). Самые древние храмы возводились в форме корабля. Есть еще здания четырехугольной формы, а также встречаются строения смешанного типа: по внешнему виду одни, а внутри – другие. Но тут – круг, внутри которого находится треугольник, и это…