Варварин Остров - [34]

Не найдя однозначного ответа на этот вопрос, Александра выволокла себя из кровати и заставила собираться на работу.

Когда она вышла из квартиры, головная боль отступила: удалось отогнать ее с помощью лекарств. К счастью, дороги были свободны, Шура быстро добралась до офиса, но заходить внутрь не стала. Вместо этого зашла в любимое кафе «Пиноккио», намереваясь выпить кофе и поговорить с Андреем. Она специально выкроила для этого время.

– Вы сегодня рано, – улыбнулась знакомая официантка, принимая заказ.

Александра продемонстрировала ответную улыбку, которая вышла слегка вымученной, и вытащила из сумки блокнот с записями, сделанными вчера в библиотеке.

Давыдов взял трубку, едва она успела нажать на значок вызова: ждал звонка. Интересно, насколько спокойно прошла его ночь?

– Как ты? – спросил Андрей, словно зная, что ей пришлось пережить нечто плохое.

– В порядке, – солгала Александра. – Готов меня выслушать?

Он ответил утвердительно, но прозвучало это несколько нервно, будто в действительности Андрей хотел велеть ей замолчать, бросить трубку, лишь бы ничего не слышать.

– Начну с самых первых упоминаний, которые мне удалось раскопать, – сказала Александра. – Этот остров стали называть Варвариным только в девятнадцатом веке, а до той поры он звался…

Глава шестнадцатая

…Пропащий. Разве хорошее, доброе место станут так называть? – сердито спросил Иван Павлович.

– Дядюшка, перестаньте вы, ей-богу. Люди часто дают чудные названия, – отмахнулся от его слов Владимир Константинович.

Комынины – дядя и племенник – были очень разными и внешне, и по характеру. Иван Павлович, невысокий, полностью седой, но еще крепкий мужчина с солидным брюшком, был прям в речах и суждениях, порой раздражителен и весьма прагматичен. Племянник же, которого он воспитывал с малолетства, после смерти его отца, родного брата Ивана Павловича, в ранней юности был высок, тонок, восторжен и мечтателен. Сейчас, когда Владимир Константинович только-только вступил в пору зрелости, нрав его сделался тверже, но все равно племянник был, на взгляд дяди, излишне доверчив и романтичен.

– Твоя покойная матушка, царствие ей небесное, пришла бы в ужас от подобной затеи.

– Как вы верно заметили, моей драгоценной матушки с нами уже нет, – прохладно ответил Владимир Константинович. – А вот Вареньку я надеюсь спасти. И сделаю для этого все возможное, так что вы меня не отговорите. Лучше и не пытайтесь, а просто помогите.

Комынин-старший нахмурился и промолчал, отвернувшись к окну. Он никогда не был женат, не имел детей, единственного племянника любил как родного сына.

После женитьбы Володи на бесприданнице Вареньке, в которую юноша влюбился без памяти, Иван Павлович жил в одиночестве в столице, виделись они не так часто, и дядя замечал, что его влияние на племянника уменьшается. Это тревожило старика, полагавшего, что без его пригляда Володя может наделать ошибок.

Разговор их происходил в петербургской квартире Ивана Павловича. Племянник с молодой женой приехали сюда полгода назад, потому что местные быстрорецкие доктора разводили руками и ничем более помочь Вареньке не могли.

Столичные светила медицины, поначалу обнадежив супругов и выкачав из Владимира Константиновича немалые средства, в конечном итоге объявили ровно то же самое: к сожалению, надежды нет, остается лишь смиренно ждать, когда Господь призовет Вареньку к себе.

Судя по всему, никакого иного выхода, кроме как вернуться в имение под Быстрорецком и дожидаться там неизбежного, не оставалось. Варенька, тихая добросердечная молодая женщина с большими грустными глазами и безвольным ртом, уговаривала супруга так и поступить. Она любила родные места: небольшое имение родителей, где она родилась, выросла и жила, пока его не продали за долги после смерти отца и матери, было неподалеку от родового гнезда Комыниных.

– Не хочу я за границу, Володя, – говорила она мужу, который уговаривал ее поехать в Европу, показаться еще и тамошним докторам. – Не скажут они ничего нового, не сумеют помочь. Измучаюсь, и ты со мной намаешься. И хоронить меня тебе придется на чужбине. Плохо это, неправильно.

Владимир Константинович не выносил, когда она начинала говорить о своей кончине, он снова и снова пытался склонить жену к мысли поехать во Францию, но она, обычно беспрекословно подчинявшаяся любимому своему Володе, в этом вопросе была непреклонна.

И вот два дня назад, когда решение ехать домой было-таки принято, объявился этот тип со своим диким предложением.

Был погожий весенний день, Варенька отправилась прогуляться по парку, что раскинулся возле дома Комынина-старшего. С нею была старая няня Глаша, которую Варенька привыкла считать членом семьи.

Глаша отошла, чтобы принести лимонаду (Вареньке захотелось пить), и тут на скамью возле женщины уселся хорошо одетый пожилой мужчина с густой бородой.

– Вы позволите? – учтиво осведомился он.

– Пожалуйста, присаживайтесь, прошу вас, – чуть покраснев, ответила Варенька. Она стеснялась незнакомых людей.

Правда, как выяснилось, человек этот ее знал, потому что обратился по имени-отчеству, заявив, что очень рад встретить Вареньку здесь.